– Так я думаю, – продолжал дядя Рома, – достаточно будет передать это определенному количеству людей, тогда и остальные научатся подключать к источнику свои корни и обретут вечное счастье и любовь.
– О! – оживилась Танечка, загибая пальцы, – Я знаю Ванечку, Анечку, Сашеньку, Вовочку, Сонечку, Лешеньку, Людмилу Сергеевну…
Она считала всех своих друзей из детского сада, а так же нянечек, поваров, охранника и даже садовника.
– 33 человека, – гордо вскидывая подбородок, заявила Танечка, – сколько осталось?
Она обратилась к брату, так как математику он любил и отлично считал.
– До ста? – переспросил он, – шестьдесят семь. Но мне кажется, это не сработает.
Дядя Рома мотал головой:
– Не сработает. Людей много. Сто людей – это слишком малая часть. Нужно больше. Думаю…хотя бы сто тысяч.
– Сто тысяч? – переспросила Танечка, пытаясь осмыслить цифру, – а сколько осталось до ста тысяч?
– Девяносто девять тысяч девятьсот шестьдесят семь, – монотонно заявил Дима.
– Сколько?! Это же еще больше, что сто! Нечестно!
Танечка залилась горькими слезами, лишь повторяя сквозь них:
– Люди навсегда останутся злыми и несчастными. Это нечестно, нечестно.
– Ну вот нюни распустила. И без тебя мокро, – Дима махнул рукой в сторону моря.
Дядя Рома подошел и обнял ее, выжидая, пока она успокоится.
– Когда человек плачет, значит, его лед внутри тает. Ты очень добрая девочка.
Она подняла на кудрявого мужчину свои мокрые трогательные глазки.
– Но что теперь с нами будет…– всхлипывая, пропищала она, – у меня нет столько друзей. Да и за всю жизнь столько не собрать.
– И все-таки деревья в тебя верят. А они мудрые. Значит, у них есть основания. И ты тоже в себя поверь.
– Но это…– она запнулась, оглядываясь на брата, – это невозможно.
– Невозможно, – дядя Рома сказал задумчиво, полувопросительно, – когда-то в детских сказочках, тебе, наверное, читали, как волшебницы связывались по заколдованному блюдцу с другими людьми. Это была магия и выдумка автора. Словом, такая связь в жизни была невозможна. А сейчас?
Танечка задумалась:
– Когда мы сюда прилетели, мама созванивалась с нашими друзьями по видеосвязи. По телефону.
– Верно. Это одно и то же. Так это возможно или нет?
– Ну, – она подумала еще немножко, – сейчас да. А раньше было невозможно.
– Вот именно. Значит любое невозможно – лишь временно. Любое невозможно – это лишь «пока не знаю как».
Таня тут же засияла радостной улыбкой, будто и не плакала. Она запрыгала и стала хлопать в ладоши, только ракушка мешала, которую она теперь не выпускала из своих рук.
