Я в Каунасе. Жду встречу с одним демократом из США. Прохаживаюсь по Лайсвас аллее, бывшей когда-то Аллей Сталина. Справа и слева магазинчики, кафе, рестораны. Над некоторыми магазинами торчат «палки-вывески» с изображением пса-рыцаря. Вон там изображение Юрате, русалки. В Каунасе как нигде в Литве заметна связь с Россией и Польшей. Есть в Каунасе оперный театр, балет… Но есть и девятый форт. Не встретишь теперь и евреев, разношерстную европейскую публику, а вот злые недовольные рожи попадаются повсюду.
Я доковылял до красного храма Аллеи Свободы и повернул назад. Редкие прохожие, закутанные в защитную «паранджу», зло и неприязненно посматривают на меня. И как только они распознают русских в любой одежде?! Отдаю им должное, сохранили русский язык. Школьники ходят в мокиклы – школы. Сохранились мокиклы для русскоговорящих «вайкучей».
Вдруг я почувствовал, что сзади меня появилось изделие боже. Оборачиваюсь. Кто-то в парандже. Узнать невозможно, тем более, что он сразу остановился, не дойдя двух метров от Старого дурака.
– Пароль! – выкрикнул он.
– И-гого!
Жду. Прошло две минуты. Ответа нет. Повторил.
– И-гого!
– И-а, и-а!
– Это ты, Парвус? – обрадовался я. На расстоянии двух метров разговаривать с маской было невозможно. Маска и я прикрепили микрофоны к палкам для усиления и скрестили их. Стало ясно с кем я поимел дело. Передо мной стоял старина Кишкис (Заяц). Олд бой сильно сдал. Овдовел. Кишкеня скончалась этой зимой. Кишкайте, дочь его, вышла замуж за полякака Дуду. Есть внучка.
Парвус держал связь как раз через старого электронщика Кишкиса. В былые времена он работал в КНИИРИТе. Учреждение исчезло. Об электронике напоминает самый большой костёл. Что там сейчас, не знаю. В костёле размещался радиозавод.
Кишкис пригласил следовать за ним, волоча ноги, он и я гуськом подались к нему домой. В своей маленькой квартирке был он один как перст. Хозяйство не велось неряшливо. Всё было чисто и на своих местах.
Пройдя по полупустынной площади мимо музея Чюрлёниса и являя странное зрелище, два старика с «удочками в защитной парандже» друг за другом, доковыляли мы до «врат» его дома. Там нас ждал Яша Гельфант с намордником на благородном лице.
– Неужели это ты Парвус? – не узнал я его. – Как растолстел! – сделал я ему комплимент.
– Засунь свои шутки в задницу, старая развалина!
Яша зачем-то облачился в униформу католического священника. Он пробормотал что-то по латыни и осенил меня слева направо. Но я не стану терпеть, когда меня осеняют слева направо. Я тут же осенил его справа налево. Что он говорил по-латыни не было мною понято, и я даже пожалел, что плохо её учил. Однако надо было соответствовать и пришлось сказать школярскую шутку
