— Этого хотел ты, не я! Ты никогда не спрашивал, чего хочу или не хочу я! А я не хочу, чтобы снова развязалась война! Родители погибли и их уже не вернуть! Ты хочешь, чтобы погибла я? Ты? Сахель? Хочешь новых смертей?! Я — нет! Я хочу жить нормально! Учиться, работать, иметь мужа, детей. Я хочу быть нормальным человеком, Ранбир! — продолжая кричать, Самайра расстегнула чемодан, царапнув по нему так и не спрятавшимися когтями, и стала выкидывать вещи, которые, разлетаясь в разные стороны, падали на укрытую белыми чехлами мебель.
— Ты еще несовершеннолетняя. Я — твой опекун, и ты поедешь туда, куда я скажу, — холодно отрезал Ранбир, забирая у сестры чемодан и заталкивая в него выкинутую одежду. — Ты не нормальный человек и не сможешь жить так же, как живут обычные люди.
От обиды у Майры выступили слезы, но, одновременно, это помогло справиться с овладевшей ею яростью.
— Но у меня же получалось здесь, — всхлипнув, возразила она. — Я — нормальная.
— Точно, — усмехнувшись, подтвердил Ранбир, — если не считать некоторых нюансов, — он кивнул на ее ладони с проступившими красными отметинами.
— Даже, если увезешь меня силой, я не буду участвовать в твоей войне! — топнув ногой в черной балетке, воскликнула Майра.
— Дети не ругайтесь, — попросил молодых людей появившийся из кухни, где упаковывал столовую утварь, и встревоженный их криками, старик-слуга.
— Ты не сможешь в ней не участвовать, тебя заставят, — жестко сказал Ранбир. — Сахель-джи, напомните ей, как все было. Как вы вынесли нас из горящего дома, а родители остались там. Кажется, Самайра-джи слишком увлеклась дружбой с людьми и забыла, кто мы есть. Забыла, благодаря кому у нас не было дома, в котором мы родились, не было родителей! Но сейчас все изменилось. Я выкупил его, восстановил, и мы возвращается домой!
— Сынок, ты выкупил старый фамильный особняк? Зачем? — старик горестно опустился на один из затянутых холщовыми чехлами диванов. — Там похоронено столько воспоминаний, не стоит их тревожить, недоброе дело ты затеял, Майра права. Оставь прошлое в прошлом.
— Ни за что! — стараясь сохранять хладнокровие, прорычал хозяин дома, а в черных глазах неукротимым огнем горела жажда мести. — Я выкупил особняк, отремонтировал его, добился перевода в тот город, дал нам возможность вернуться домой. И мы займем подобающее нашей семье положение!
— Что же, — обреченно вздохнул Сахель, поднимаясь с дивана и возвращаясь на кухню. — Ты главный в семье, мы последуем за тобой, куда бы ты не пошел, но ты неправ.
