Я подмигнул бывшему своему боссу — капли с его носа падали прямо в лужу у моих ног. Прислушиваясь к всплеску воды и ругани рабочих, которые возводили плотину на другой улице, я отправился обратно в библиотеку в сопровождении оглушительного рокота и ярких вспышек. Над головой у меня проплыл „глаз”. Я махнул рукой, и он подмигнул мне фильтром. Если не ошибаюсь, сегодня в лавке распоряжался С. А. Джон Киме. А может быть и нет.
Внезапно хляби небесные разверзлись вновь: я очутился под настоящим водопадом.
Я бросился к стене здания — другого укрытия рядом не оказалось. Я поскользнулся, но вовремя пустил в дело трость. Наконец нашел какую-то дверь и укрылся за ней.
В течение десяти минут беспрерывно сверкали молнии и громыхал гром. Когда наконец дождь поутих, а ко мне вернулись зрение и слух, я увидел, что Вторая Авеню превратилась в реку. Отвратительно хлюпая, река уносила с собой всякий сор: бумажки, куски породы, палки, ил... Я пережидал в укрытии, пока спадет вода: не хотелось идти домой в сапогах, полных воды.
Вода не спадала.
Она подобралась ко мне и стала лизать подошвы.
Отступать было некуда. Стало ясно, что дальше будет еще хуже.
Я пробовал пробежаться, но бежать по колено в воде...
Я вспомнил про выстрел, который услышал днем. Когда у тебя мокрые ноги, размышлять ни о чем не приходится. Я добрел до стоянки, поехал домой. За машиной оставался пенистый след, и я чувствовал себя капитаном речного пароходика, мечтающим стать погонщиком верблюдов.
Было темно, будто наступил вечер. Я въехал в сырой, но еще не залитый водой гараж.
Когда я шел по переулку к дому, сумрак сменился тьмой. Несколько дней я не видел солнца, подумать только, как его не хватает в выходной день! Над головой раскинулся темный купол неба, и несмотря на полумрак я отчетливо видел, как чисты высокие кирпичные стены, обступившие переулок.
Я держался левой стороны в надежде хоть чуточку укрыться от дождя. Проезжая по набережной, я заметил, что уровень воды в реке достиг самых высоких отметок, нанесенных на пирсе. Нобль походил на большую тухлую кровяную колбасу, оболочка которой вот-вот лопнет.
Вспышка молнии представила моему взору весь переулок, и я, чтобы не вступить в лужу, сбавил шаг.
Мечтая о сухих носках и сухом мартини, я завернул за угол и замер как вкопанный.
Это был орг.
Он приподнял пластинчатое тело под углом сорок пять градусов к тротуару. Голова с глазами-светофорами, говорящими мне „стоп”, зависла в метре от земли, а сам он бежал в мою сторону, мелко перебирая бледными маленькими ножками, и пасть его, несущая смерть, метила мне в живот.
