— Ранимый?! Стеснительный?! — Эмори аж задохнулся. -Да он горд, как Люцифер, он просто ходячий автомат по раздаче оскорблений. Нажимаешь кнопку „Привет” или „Отличный денек”, а он тебе нос показывает. Это у него отработано до автоматизма.
Они выдали мне еще несколько комплиментов и разошлись.
Ну что ж, спасибо, детка Мортон. Ах ты, маленький прыщавый ценитель искусств! Я никогда не изучал свою поэзию, но я рад, что кто-то так о ней сказал. Силы критики и ада. Ну-ну! Может быть, папашины молитвы где-то услышали, и я все-таки миссионер? Только...
Только у миссионера должно быть то, во что обращать людей. У меня есть своя собственная система эстетических взглядов. И в чем-то она, наверное, себя проявляет. Но если бы у меня и было что проповедовать, даже в моих стихах, у меня вряд ли бы возникло желание проповедовать это такому ничтожеству, как ты. Ты считаешь меня хамом, а я еще и сноб, и тебе нет места в моем раю — это частные владения, куда приходят Свифт, Шоу и Петроний Арбитр.
Я устроился поудобнее за письменным столом. Хотелось что-нибудь написать. Экклезиаст может вечерок и отдохнуть. Мне хотелось написать стихотворение об одной его семнадцатой танца Локара; о розе, тянущейся к свету, очерченной ветром, больной, как у Блейка, умирающей розе.
Закончив, я остался доволен. Возможно, это был не шедевр, по крайней мере, не гениальнее, чем обычно: Священный Марсианский у меня не самое сильное место. Я помучился и перевел его на английский, с неполными рифмами; может быть, вставлю его в свою следующую книгу; я назвал его „Бракса”:
„В краю, где ветер ледяной,
под вечер Времени в груди
у Жизни молоко морозит.
В аллеях сна над головой,
как кот с собакой, те две луны —
тревожат вечно мой полет...
Цветок последний с огненной главой.”
Я отложил стихотворение в сторону и отыскал фенобарбитал. Я как-то вдруг устал.
Когда на следующий день я показал М’Квийе свое стихотворение, она прочитала его несколько раз подряд, очень медленно.
— Прелестно, — сказала она. — Но вы употребили три слова из вашего языка. „Кот” и „собака”, насколько я понимаю, мелкие животные, традиционно ненавидящие друг друга. Но что такое „цветок”?
Я сказал:
— Мне никогда не попадался ваш эквивалент слова „цветок”, но вообще-то я думал о земном цветке, о розе.
— Что он собой представляет?
— Ну.— лепестки у нее обычно ярко-красные. Это я и имел ввиду под „огненной главой”. Еще я хотел, чтобы это подразумевало жар и рыжие волосы, и пламя жизни. А у самой розы — стебель с зелеными листьями и шипами, а также характерный приятный запах.
