Я и мiр | страница 41



Теплый майский вечер, в лесу поют соловьи, Свету предупреждают схватки, а она – я Женю подожду. Решающим было, когда я сказал, что буду принимать роды, тогда взяли машину и я отвез своего ребенка в роддом Сестрорецка. Раннее утро, меня толкают в бок и говорят- иди звони. Дежурная отвечает –все справки в двенадцать. Тогда тот, который толкал говорит –тогда брейся и иди. По традиции покричал у окна, выглянула девушка, и передала записку от Светы, ей пока тяжело вставать. У нас девочка и я дедушка. Новая бабушка днем видела Свету, она была вся черная, вот так мы достаемся нашим матерям. Через неделю дите принесли домой, Света держит в руках ребенка, у него еще перепонки. Живет дите день два, а имени нет, родители еще думают, я сообщаю, тогда будет Мотя. Жанна не хотела имени Наташа и вот приходит Света и вручает свидетельство- Наташа. Бабуля Жануля- – как же так, я – «вспомни себя, дети названы вопреки желаниям бабушек». Здесь у каждого ребенка на небесах есть свое имя, и задача родителей его найти, если соответствует, то человеку по жизни с этим именем легко.

Небо нашей семьи закрыли три событийные тучи, жаждущие пролиться на стол семейной вечеринки. Это –новоселье, получение полковника и рождение внучки. Позвали кафедру, пришли все. Когда начали заходить полковники в папахах ростом под метр девяносто Жанна ужаснулась- «неужели мы их прокормим?», но с этим был порядок Праздничное блюдо–свежевший жареный судак, купленный в соседних рыб совхозе за две бутылки водки (тогда это была валюта, деньги никому были не нужны). Вечер прошел интересно, все были довольны, и его участники до сих пор с удовольствием его вспоминают.

Живем с женой в любви и согласии и награда серебряная свадьба. По рекомендации сослуживцев пошел в дворец бракосочетания и мне выдали заказ дефицитных продуктов на свадебный стол. Тогда это были: – сайра в банках, летний кофейный напиток, банка красной икры, сервелат и немного копченой рыбы. Пригласили Орловых, в семейном кругу отметили это светлое событие.

Во второй половине восьмидесятых годов ослабла политическая цензура и мы получили возможность знакомиться с творчеством запрещённых писателей: – Солженицын (его самая мощная книга Архипелаг ГУЛАГ), Войнович, Грассман и многие другие. Стали появляться книги негосударственных издательств, из которых можно было понять смысл либерализма и рыночной экономики, именно тогда у меня сложилось критическое отношение к ценностям коммунизма. В партии образовалась демократическое крыло и парторганизации должны сказать- вы за «белых» или «за красных»? Мы сказали, что разбирайтесь без нас и получили ярлык демократов. Принцип партии бороться с демократами всеми способами стал основным в деятельности, уходящей со сцены коммунистической партии. Об этом мне сказал начальник политотдела генерал –лейтенант в личной беседе. Я пришел к нему с вопросом о подписи в характеристике научно-педагогической деятельности адъюнкту, раньше эту подпись получали автоматом. В это время я был секретарем парторганизации кафедры. Через год мы встретились, он в отставке, поздоровался, подал мне руку. При беседе он безуспешно попытался обсудить философские вопросы развития страны, адъюнкту это очень понравилось. В конечном итоге нашлись другие рычаги воздействия, и он характеристику подписал. Были и другие безвозвратные способы Партия решила поиграть в демократию и назначила выборы в члены обкома партии. И вот, в списки для голосования от академии вносится альтернативный кандидат начальнику академии, решение принимается прямым голосованием на партконференции академии. Мне было сказано, чтобы голосовал как надо, а я проголосовал по совести. Наш кандидат был выбран в члены обкома вопреки устоявшимся традициям «чужих не пускать». Мои документы на должность старшего преподавателя, утвердили на Совете академии, остались формальности. Поступает команда назначать перевыборы, в списки включить дополнительных кандидатов и на должность выбрать другого кандидата. Я знаю, как это было, эти люди поступили далеко не порядочно, они потом со мной общался как ни в чем не бывало, путь это останется на их совести, хотя они при своем воспитании это не понимают.