В Росси, с началом интервенции, резко возросло взяточничество в военкоматах. Люди несли большие деньги «чтобы мальчик не попал на войну». Кроме того, появилась прослойка общества из воинов, прошедших Афганистан, для которых жизнь ничего не стоит. Они и стали тем боевым ресурсом, который использовался в девяностые годы при переделе собственности и власти.
Пришло время отпуска, место проведения определилось однозначно – Воронеж. Собрали по тем временам хорошие гостинцы: два батона докторской колбасы, два килограмма сливочного вологодского масла, три курицы, шесть килограмм свинины. Жили мы у моей мамы, что-то оставили на питание, а остальное разносили по гостям в качестве хорошего подарка. Все были рады. В походах по знакомым и проходило время. Иногда ходили с Верой по грибы, она очень любила их собирать, так же, как и Жанна.
Ездили с пересадкой через Москву. Получалось две ночи. В Москве итальянка подарила Люде дефицит – жвачку. Эта пионерка выбросила ее в урну – от капиталистов никаких подачек.
Учеба началась со стажировки в войска, сначала на границе с Финляндией, а потом в поле, жили в палатках. На ужин наши преподаватели послали людей за водкой, предложили и нам. Еле уговорил одного. В темноте посередине нашего лагеря мы выпили и пошли на ужин. Мне досталось грамм триста и с преподавателями по градусу был на равных, как говорили наши непьющие мальчики. Как бы то не было, но меня выделили из остальных, и учитывая мою неплохую учебу в марте месяце мне поступило предложение остаться в адъюнктуре на три года. Семья восприняла известие с радостью, нам понравилось здесь жить. При распределении генерал проверял мою стойкость, предлагая различные должности, желал, что я заговорю про адъюнктуру, ну уж нет, пусть сам скажет. И после договорённости о должности в Москве он сказал, что есть вариант остаться в адъюнктуре и на этом все закончилось, меня больше не вызывали, вроде как по умолчанию.
Академию я закончил с отличием, на этом пути были интересные моменты. Преподаватели знали кто идет на отличие, и на экзаменах это учитывали. С одной дисциплиной у меня отношения не сложились. Преподаватель практики на первом занятии решил поставить меня на место, он был майор и я майор, остальные капитаны. Вызвал меня к доске и в течении сорока пяти минут устраивал допрос, по окончании которого решил поставить мне два, еле уговорили на три, и он пожаловался на меня профессору, хотя я его понял и претензий не имел. На экзамене уже профессор решил доказать мне, что на пять я не знаю, после каждого ответа он давал дополнительный и отсаживал в сторонку. Мне это надоело, а четверку было можно, и я стал смотреть в окно. Преподаватель спрашивает почему не готовлюсь, отвечаю -а что вы меня гоняете туда-сюда ставьте четверку, и я пошел. У него камень упал с души, и он с большой радостью поставил оценку, но ошибся и не в мою зачетку, пришлось подчистить. С нашим командиром на гос. экзамене случился казус. Он шел на золотую медаль. Подходит экзамен по научному коммунизму. К моменту сдачи нашей группы мы знали где какие билеты лежат. Командир выбрал билет, и мы его несколько раз потренировали, как и где надо его брать. Сильнейший мандраж привел к тому, что он взял не тот, потерял голову и на предмет, где можно пересказывать газеты он умудрился ответить на два. Несмотря на все уговоры, председатель экзаменационной комиссии поставил четыре, и наш командир не получил даже диплома с отличием. После вручения дипломов об окончании, мы рассчитались с академией и получили отпускные документы. Все знали куда, а мне никто ничего не сказал. Пошел к научному руководителю, а он не хочет идти к начальнику кафедры, тогда пошел я, и на вопрос- ехать или не ехать, получил ответ –отпускной есть, поезжай.
