Традиция студентов в Советском Союзе – это начинать учебный год с поездки в деревню на уборку картофеля. И вот умненькие мальчики и девочки одеваются в телогрейки, сапоги, и начинают из грязной земли выбирать клубни на поле, которому конца и края не видать. Жили в избах крестьян, кому с кем повезет. Мне и еще одному футбольному болельщику хотелось посмотреть футбол СССР-Австрия, а негде. Только поселок Анна, а мы Нижний Курлак. На попутках доехали до поселка и, задрав головы, смотрели на крыши домов. Увидев антенну, заходили в дом и просились посмотреть телевизор. Просто так не отказывали, в основном сломался или плохо показывает. Наконец нам повезло, в красном уголке местного дома культуры как-то телевизор показывал. Ночью, довольные нашей победой, на попутках и пешком мы вернулись домой. На поле студентов возили стоя в открытых бортовых машинах, и вот, ближе к окончанию трудовых подвигов, при движении разошелся борт, где я стоял и половину машины студентов высыпало на дорогу. Водитель говорил—когда увидел, думал- ну подавил—а потом смотрю, показывает на меня, этот выпал и на карачках от дороги. Скорость была небольшая, никто не пострадал, но момент падения я не помню, наверно ангел хранитель перенес. Нас быстренько отвезли в город и началась учеба. Новый корпус университета только строился на месте взорванного Митрофаньевского монастыря, туда накануне экзаменов приходили учащиеся и студенты с молитвой об удачной сдаче. Первая лекция в старом здании на проспекте Революции и первая фраза «чему вас учили в школе—забыть».
Первый семестр я учился прилежно, занятий не пропускал, даже был замечен преподавателем немецкого языка «вы что жили в Германии? У вас берлинский акцент». Нет, но учителем немецкого языка у нас в поселке был немец Фридрих Фридрихович, по-русски Федор Федорович –вот и акцент. На экзаменах испытал небольшой стресс. Заходит доцент Федосеев и спрашивает –Ну как Владимир Ефгранович много двоек поставили –Я одиннадцать, а вы- шесть, и, поглядев на нас, уверенно произнес –Ну доберете. Вот думаю попал, но удача была со мной, и я получил пятерку. На всем курсе я сдал экзамены лучше всех и это существенно повлияло на мое прилежание в дальнейшем не в лучшую сторону.
Валя Черных поступил на мат мех и, когда перерывы лекций совпадали, мы были вместе и он начал приучать меня к курению. Продолжалась вредная забава до 65 лет и только под угрозой потери ноги, я это бросил, как оказалось ничего страшного, просто сосание сигареты от безделья, а тут вроде при деле, как грудничок. В январе шестьдесят второго в университет пришел главный хормейстер театра оперы и балета Леонард Леонардович Дитко, и стал набирать студентов в академический хор. Я пошел на прослушивание и был принят в тенора, брал соль второй октавы. После каникул другие мужики из баритонов говорили, что я встал не туда, а надо к ним. В это же время театр ставил оперу дочь Кубы, и мы разучивали гимн кубы- Хосе Марти, там в финале восставшие партизаны праздновали победу – это мы. Так и получилось, я почти год ходил на спектакли, мне накладывали грим, приделывали бороду, и с автоматами выходили на сцену. Так с театром и, конечно, баскетболом приблизились каникулы, планов никаких не было. И вдруг к нам домой приходит школьная подружка Галя Толокова и говорит –«Мы с тобой едем в спортивный лагерь университета на Веневитенский кордон, путевки я уже оформила». Девушка решительная, спорить бесполезно, собрал чемоданчик и в лагерь навстречу судьбе. В те времена это был палаточный городок, и развлекались в меру сил, кто как мог без комсомола и партии. В нашей палатке был один доцент Стас Кадменский, два аспиранта, два филолога и пять уже второкурсников физиков. И назвали мы палату палатой лордов, у каждого лорда был свой герб, у меня коса из белых волос и шпага. Была и другая палатка, в которой начальницей была жена Стаса Вера, с ней в лагере были дочь Элеонора и сестра Жанна, потом оказалась Евгения.
