– Ну, вот, почти и все, ножки посмотрим и закончим, – рефлексы с ног не вызываются, тонус в ногах резко снижен – не отзываются…Подошва – слабые, но есть. Срочно госпитализировать. Пункцию, развернутый анализ крови, соскоб на дифтерию…
– Ну, вот и все, маленькая, давай я тебя укрою…
Глава 8.
«Колдовство»
Никита Николаевич долго, тщательно и сосредоточено мыл руки, согретой на печке водой. Молчала Опера, поливая воду из кувшина. Наталья Ивановна, затаив дыхание, вжалась спиной в деревянную стенку.
– Документы на девочку есть? – уставшим голосом произнес, наконец, доктор.
– Нет – спокойно ответила Опера, – пункцию делать не дам, она после нее не встанет.
– Она и без пункции не встанет. Я забираю ребенка в свою клинику, и сообщаю, куда следует, – укладывая инструменты, продолжал Никита Николаевич.
– Нет, – все также спокойно отозвалась Опера, прибрав посуду, подошла к кровати, заслоняя собой девочку.
– Ты не поднимешь ее на ноги в этих условиях, здесь нужна срочная госпитализация, возможно операция!
Его подбородок начал постепенно задирался кверху.
– Диагноз ставится на основании тщательного изучения акушерского анамнеза – его голос опять приобрел менторские нотки – течения перинатального периода, – он набрал в легкие дополнительную порцию воздуха, – характером становления статокинетических и психоречевых функций на первом году жизни, – все больше увлекаясь, отчаянно жестикулируя, пытался втолковать «тупым студентам» прописные истины.
– Нет, – резко произнесла Опера, и воздух в избушке начал уплотняться, тяжело задышала Наталья Ивановна возле двери, засопел, надменно поглядывая сверху вниз, Никита Николаевич.
– Так зачем ты меня позвала?!? Ты, ты, вообще, соображаешь, что делаешь? – его голос сорвался на крик – это же подсудное дело!!!! Стоит мне только сделать один звонок, один единственный звоночек и ты знаешь, чем это закончится. Тебе уже не помогут так называемые «друзья», старые пердуны, умирающие один – за – одним в психушке, в психушке, ты слышишь?
Его, что называется «понесло». Застарелые обиды, ревность, подавляемые годами, сейчас выплескивались, и он бичевал объект своих страданий.
– Хорошенький итог, после всепоглощающей страсти – умереть с твоим именем на губах! – его губы брезгливо искривились, – но это их проблемы, они сами приготовили себе конец. Сейчас речь об этом несчастном ребенке. И мой долг сообщить, где, сколько и в каком состоянии находится, неизвестно чей ребенок… Ты украла его у родителей? С тебя станется…
