Хозяин, обрусевший поляк, из «бывших княжичей», решил, что худшее в этой стране миновало, открыл в своем доме частную лечебницу, и нанял девушку в помощницы, что называется «с улицы», без образования и опыта работы. Она была красива той пленяющей славянской красотой, где присутствует и кровь с молоком, и практическая хватка, крестьянская смекалка и какое-то удивительное бескорыстие. Антон Сергеевич долго вглядывался в розовощекое лицо этой юной, и казалось, бесстрашной особы и какая-то тоска окутала его сердце. Ему вспомнились портреты его предков в тяжелых золоченых рамах, они пугали его, совсем крошку своими властными взглядами, тяжелыми нарядами. Никакого внешнего сходства, но по совокупности от нее исходила какой-то многоликость, древняя мудрость, глубинные знания. Так и не вспомнив, кого из его княжеского рода ему напоминает ему эта девушка, он, более не раздумывая, принял решение.
Однако, многочисленная родня, дядья и тетки Настасьи Григорьевны косо поглядывали на ловкую Оленьку. Невдомек им, было, за какие такие заслуги наняли неизвестно откуда выскочившую, прыткую девицу. Поговаривали, однажды из лесу она вышла, и прямиком к Антону Сергеевичу в дом направилась. Уж они и сушили головы свои, да глаз с нее не сводили. Да врут, небось, люди, чай не русалка, но подозрительность осталась, негоже эдакой красотке вертеться возле женатого мужчины. Девушка же, не обращала на родичей никакого внимания. Она везде поспевала, между делом и зубную боль заговаривала, если кому шибко больно было, а очередь-то длинная…
В лаборатории была незаменима, много травок знала, даже такие, что были неизвестны своими лечебными свойствами самому Антону Сергеевичу, зубному доктору.
И вот, приключилась беда. Оленька еще с похорон почувствовала, что что-то не так. Шептались домашние, и пациенты косо поглядывали, и уж никто не просил унять зубную боль, замолкали, когда она проходила мимо очереди.
Только Степаныч, тревожно поглядывал на Оленьку. Он частенько сиживал в очереди, зубы у него были отменные, но он всю свою деревню перетаскал к «дохтуру», со своей неизменной гармошкой через плечо и частенько орал частушки на улице: «Пройдется, повернется – ловченная»!!!
Все прекрасно понимали, кому предназначались эти песни, да и он не скрывал свой симпатии к девушке.
Откушали и горячее под водочку, и блины с киселем. Расслабилась родня, раскраснелась. Уж никто на вдовца внимания не обращал, не приставали с соболезнованиями. Он тоже захмелел и сидел, понурив голову.
