Бабочка под сапогом | страница 3
— Вот ты! Ты, лоб здоровенный, показывай своё приписное удостоверение! Сейчас мы выясним, что у тебя за отсрочка нарисовалась.
— Начальник, дома моя ксива! Когда мусора замели, на работе был, примус починял!
— Ничего, мы тебя и без приписного призовем. Сейчас военник в зубы и под конвоем в войска!
— Вот хрен там, начальник, я несовершеннолетний.
— Видали мы клоунов и поярче, бодро шагающими в такие зеленя, откуда письма приходили позже, чем они сами возвращались. Паспорт давай!
— Я на работу без паспорта хожу, меня так пускают. Чай, не государственную границу охраняю. Удостоверение хочешь глянуть, только из моих рук. Я кому-попало ксиву в руки не даю.
— Ну-ка, что у тебя за ксива? Обком ВЛКСМ Тульской области инструктор отдела? А когда тебе восемнадцать исполнилось?
— Через две недели только будет, дядя. Тёти ваши совсем мышей не ловят, я смотрю.
Сиди здесь, все сидите. Вот вы сейчас на медкомиссию пойдете, а твое дело, Милославский, я дам команду найти, разберемся. Сам ушел, а пара милиционеров осталась, но других, не тех, что меня вязали.
Через час, когда я сидел в зале уже один, даже без охраны, пришел майор. Он уже не потирал руки, но был слегка зол:
— Милославский, зачем мы тебя вызвали?
— Вы меня не вызвали, а доставили с милицией. Видимо, хотели тем самым показать, как вам плевать на Тульскую комсомольскую организацию или просто перепутали что. Все вопросы к вам.
— Я тебя запомнил и пометочку себе сделал! Имей в виду, как только восемнадцать исполняется, ты сразу идешь на флот, я организую. А пока вот, ознакомься под роспись.
Подсунутая мне под нос повестка была оформлена по всем правилам, она обязывала меня явиться на призыв двадцать первого июня. Корешок требовал моей подписи о вручении. Раз такие дела, расписался в получении. Я не шибко боюсь службы, и я не уверен, что в обкоме поймут, если попытаюсь прикрыться ими и закосить. Тем более, что прецедентов небось не было, у нас несовершеннолетние не работают. Еще Миша Саенко в отпуске оказался до кучи. Таким вот образом через две недели я оказался на городском сборном пункте, а потом и в сапогах.
Смотрю, сержант наш сам не угомонится, пора его подлечить. «Черновалюк-зараза, отбивай взвод, спать мешаешь!» Видимо, до него дошло, что крик доносится не от сержантов, а из той части кубрика, где вверенный ему взвод только что лежал, а сейчас там нет никого. Но кто-то орет. Шлёп-шлёп, решительно шлёпают тапочки в мою сторону:
