Саша переговорил с Малевским о переводе Павла Березина из машинной команды в радисты, на что командир возражать не стал. И теперь благодарный Пашка взахлеб делился с Сашей всеми новостями, услышанными в радиорубке. До Александра дошел слух через Березина, который теперь, став радистом, находился в курсе всего, что происходило на самих кораблях и вокруг них, что командующий эскадрой контр-адмирал Юрий Федорович Ралль лично восхищался храбрыми корректировщиками, которые сделали огонь эскадры по берегу столь эффективным и губительным для противника. А еще Паша Березин сообщил, что 28-го июня Финляндия официально вступила в войну на стороне Германии, перейдя границу своими дивизиями по всей Карелии совместно с немецкими войсками, впрочем, вражеское наступление сразу же встретило очень упорное сопротивление с советской стороны.
После благополучного возвращения из десантной операции, корабли эскадры продолжали сутки находиться на рейде без особого движения. Немецкие торпедоносцы их пока больше не беспокоили, по-видимому, залечивая собственные раны и оправляясь от потерь, понесенных в ходе неудачных налетов на советскую эскадру. Но, через сутки пришел новый приказ командования, и корабли внезапно активизировались, начав по очереди швартоваться к пирсам в порту, где на них грузили какие-то ящики и людей из персонала базы, как флотских, так и гражданских вместе с семьями. Оказалось, что наверху было принято окончательное решение эвакуировать всю базу флота, а все оставшееся в ней, что эвакуировать не представлялось возможным, — взорвать.
Успешная десантная операция «Нерпа» сняла угрозу быстрого захвата передовой базы флота в Либаве противником, но развитие событий на сухопутном фронте четко показывало, что дальнейшее удержание Либавы не имеет стратегического смысла. Под тяжелыми ударами немцев фронт медленно, но верно прогибался и откатывался на восток. Натолкнувшись на противодействие флотской артиллерии и понеся значительные потери, противник принял решение не штурмовать Либаву, а обходить ее, оставляя пока у себя в тылу, с тем, чтобы потом все равно взять передовую базу советского флота на Балтике измором позиционной осады.
Вскоре силы вермахта блокировали железную дорогу из Либавы на Ригу и упорно продвигались по ней к самой Риге, создавая непосредственную угрозу столице Латвии. Захватив железную дорогу, немцы предприняли попытку масштабной диверсии «Троянский конь», заслав в Либаву на «последнем поезде» под видом беженцев целый батальон диверсантов, набранных немцами из местных организаций айзсаргов, недовольных советской оккупацией, зато радостно встречающих оккупацию немецкую. Но, предупрежденные разведкой флота и лично Александром Лебедевым о возможности такой попытки, сотрудники НКВД вовремя распознали диверсантов. Почти все они были уничтожены на станции в коротком бою. И это событие послужило последней точкой в активной обороне Либавы. Хотя войсковые заслоны вокруг города под командованием генерал-майора Николая Дедаева еще прочно держались. Сухопутным войскам ставилась боевая задача прикрывать эвакуацию, а потом отходить по побережью на север к Вентспилсу. Бои на подступах к городу продолжались, но они носили чисто позиционный характер с обеих сторон. Бомбардировки тоже не прекращались, разве что после потерь самолетов, асы люфтваффе уже не действовали настолько нагло, как в самые первые дни, а попав под зенитный огонь, или же под атаку «сталинских соколов», быстро ретировалось, бросая бомбы без особого выбора целей. Потому в последние дни июня после бомбардировок горело больше на окраинах Либавы, нежели в ее центре.
