И, как водится (обычай,
вразумляй, не вразумляй), –
начинается с приличий,
а конец – одно: гуляй!
Сборы что, они коротки:
застегнуть косоворотку,
подтянуть ремень потуже,
и – желаем тебе, друже,
многи лета, многи годы!..
Собираться у завода.
А уж там, у проходной,
как в весенний выходной,
словно в праздник демонстранты:
и флажки, и транспаранты.
И оркестр играет тут же,
молодёжь асфальт утюжит.
Толкотня, веселье, шутки!
Вот плывёт начальство уткой,
все по случаю в парадном,
(как и все – «того» изрядно,
человеки ж, хоть и в свите).
Вот парторг готовит митинг,
люд вобрала круг-воронка.
Встал Никита чуть в сторонку.
«Жаль, не сбегал к Кузьмичу.
Надо будет извиниться…
Что б сейчас? Чего хочу?
Дом, село, родные лица…
И – Москва, страны столица.
Иль… покрепче похмелиться?»
«Хочешь, сходим поклониться?
Мавзолею, Ильичу?»
Тётя Дуся!..
Мысли комом –
так пахнуло родным домом!
Как она смогла понять?
Захотелось так обнять,
как несказанного друга!
Чуть земля поплыла кругом.
«…Встретим наших на вокзале.
А начальству мы сказали.
Вон Кузьмич там, у ворот».
Вот же люди! Эх, народ!..
Сердца лопнула пружинка,
бьётся мухой в паутинке.
«Я сейчас… вот… жмут ботинки».
«Эх ты, дитятко-детинка!..»
23
Кремль седой, седая даль.
Старина, святая Русь…
Так светла моя печаль,
так легка на сердце грусть.
Будет всё благословенно!
Площадь, древностью согбенна.
«Ленин» – как бы на стене.
Кремль. Москва. Страна Советов.
Русью всё зовётся это.
Ленин – всё зовётся это.
Разве жизнь дороже мне?
Счастье – ветер, переменно,
иногда не тем концом.
Но уж если не бойцом –
в главном, самом сокровенном,
никогда! – быть подлецом…
…На ветру стоят, молчат,
думой, как один, пронизан.
Поколенье Ильича.
Идеалов коммунизма.
24
Где билет? Какой вагон?
Звякнул колокол, как гонг.
Паровоз, коняка сытый,
в нетерпенье бьёт копытом,
из ноздрей парами пышет…
(Пой, кричи – никто не слышит,
всё вокруг гудит, как улей:
там смеются, тут всплакнули.
Обнимают внуков деды,
брата брат, сосед соседа.
Что их ждёт – приволье? беды?
И над всем: Даёшь Победу!)
…Сдал назад, как для разгона, –
переборный лязг вагонов
скрежетнул по сотням душ.
И оркестр тут грянул туш!
Целовались, руки жали,
за вагонами бежали.
Долго взглядами следили.
Провожали…
Проводили.
Паровоз бежит ретиво,
развевает искры в ночь.
Бьёт частушкою игривой,
сыплет маменькина дочь:
«Эх, я уеду на край света,
меня только разозли!
Посылай домой приветы –
посадили, повезли!..»
Удивительное время!
Ни наград не ждали, премий.
Как конфетой без фольги,
были общностью богаты:
