– А я думала, что там тоже ботинки. Знаете что, дети, идите-ка вы спать. Что-то я устала от вас.
– Ну мам, мы тоже хотим Новый год встречать! – захныкала Настя.
– И елку мы еще не нарядили!
– Тогда – быстро – наряжать елку и спать! Новый год завтра утром встретите.
– Это нечестно!
– Очень даже честно! А то подарков не получите. Давайте сюда патефон и пластинки.
– Танечка, давайте я вам помогу, – предложил Максим.
– Если не трудно, нарядите с детьми елку?
– Конечно. И пластинки я понесу. Ящик же тяжелый. Знаете, давно не общался с детьми. Ваши сорванцы мне чем-то понравились.
Поскольку было темно, Максим не заметил, что Татьяна улыбнулась. Как бы то ни было, вскоре блестящие шарики перекочевали на елку, где смотрелись не так загадочно, поскольку было темно, а Таня после пожара категорически запретила разжигать костер. Дети нехотя отправились наверх.
***
Пластинки со старой музыкой замечательно подошли к таинственной обстановке праздника при свечах в занесенном снегом доме. Услышав звуки «Сказок Венского леса», Татьяна скинула туфли, распустила собранные в пучок волосы и закружилась по комнате в вальсе. То, что никто не мог разглядеть в полумраке нюансов танца, придавало Татьяне легкости и смелости.
Максим, между тем, как завороженный смотрел на ее пышные развевающиеся волосы, окутывающие лицо золотистым туманом, и отблески свечей в больших темных глазах.
– Садитесь уже, старый год проводим, – нетерпеливо потребовала Люба.
Разлили вино, чокнулись.
– Ах, хозяйки! Ну, хозяйки! Вот уж расстарались! – Иван Петрович с явным удовольствием оглядел стол. – Дайте-ка и я вам подарочек сделаю. Детворе вез, да и взрослым, думаю, сгодится. Погодьте минутку, не наливайте. Эх, подарки надо бы под елку положить, да в такую метель их и не найдешь, пожалуй.
Иван Петрович схватил куртку, и, как был, без шапки, бросился на улицу.
– Вы же замерзнете! – крикнула ему Татьяна.
– Не беспокойся, голубушка, я на минутку.
Вернулся он, действительно, скоро и принес с собой коробку, в которой что-то поскрипывало и пищало.
– Это нашей главной хлопотунье, Любовь, не знаю, как вас по батюшке…
– Ефимовна я.
– Любовь Ефимовна, это вам. Самый главный, можно сказать, редкий подарок. И вам веселее, и для семьи польза.
– Не томи, Петрович, что там у тебя?
Иван Петрович торжественно водрузил коробку на табурет и извлек из нее клетку с мелкими пестрыми птахами.
– Это кто же такие? – неодобрительно глядя на подарок, спросила Люба.
