По мере чтения лицо не изменялось, оставаясь таким же равнодушным. Лишь только в конце письма от злобы дёрнулась бровь. Взяв себя в руки, я ещё раз тщательней прочитал письмо. Поискал точки над буквами, используя расшифровку разных типов, переставляя слова кодом Кифу, поставил письмо на просвет лучей, но ничего более обнаружить не удалось. Даже, стыдно признаться, вверх ногами читал.
Скомканное послание полетело в еле тлеющую печь, зашипевшую от удовольствия. Хлопнув дверью так, что на пол рухнула ваза с гиацинтами, я размеренной походкой пошёл выполнять приказ. «Плохо, очень плохо, рядовой Мангуст, — еле слышно прошептала тень. — Надень маску. Эта тебе не идёт». Пара глубоких вдохов, и сутуловатый Слав сворачивает на другую улицу с простоватой улыбкой на лице. Но не в глазах. В них холодный расчёт.
Вокруг резвятся детишки, играя в догонялки, солнце припекает мой короткий ёжик волос, морской бриз ласково обнимает вспотевшую спину, по которой скользит чужой взгляд. Всё-таки, стоило наставникам оставить меня в учениках ещё на какое-то время, ведь, заметив слежку, настоящий каю не должен оборачиваться.
— Почём? — спросил я у загорелой толстой женщины, торговавшей коврами.
— Ах, мальчик! Великолепный выбор! Гобелен из самого Лаура! Это серия непревзойденного мастера Габриуса под названием «Гротески на песке»! Подойдёт для подарка родителям, украсит стену лучшему другу, а может… выберем что-нибудь для дамы сердца? Тогда тебе подойдёт вот это, смотри…
Но я давно уже не слушал торговку, переключившись на боковое зрение и внимательно запоминая всех, кто попадётся на глаза. Следующим бедолагой оказался сморщенный, словно переспелая вишня, мужичок. Его рыбу я недолго повертел в руках, а после небрежно кинул обратно. Торговец ещё долго сверлил меня осуждающим взглядом, но я уже оценивал утварь другого торговца, придерживая заботливую сестрёнку, что хотела проучить старичка за косой взгляд в сторону хозяина.
«Это он!» — проскрипела на ухо сестрёнка, прижимаясь к спине. Да, родненькая, я тоже заметил. Улыбка на моём лице очередным торгашом была воспринята как одобрение его товаров, и он принялся совать мне в карманы серебряные столовые приборы. Отделавшись от назойливого иностранца с заметным эринейским акцентом, я свернул в переулок. Вниз по ступеням, теперь нырнуть влево, в спасительный холодок тёмного проулка.
Пробежать несколько арок и вжаться в стену. Лишь далекий шум рынка вкупе с прибоем изредка доносятся до глухой подворотни. Ветер одиноко шелестит трухой в грязном углу и, поиграв в салочки между моими ногами, уносится прочь. Неужели мне показалось, и недосып сыграл злую шутку? Я уже хотел было смахнуть пот со лба, как вдруг что-то остановило. Волосы на затылке зашевелились, а по спине пробежался холодок, словно тающий кубик льда. Уши попытались развернуться назад, но лишь подтвердили мою догадку — преследователь решил зайти с другой стороны.
