— Нас зовут обедать, — наконец, произнес Икрей, нежно провел по щеке девушки, зажал ее ладошку в своей и повел сквозь толпу.
— Кто зовет? — непонимающе спросила Шарлинта, все еще находясь во власти странных несвойственных ей прежде чувств, которые почему-то совсем не хотелось раскладывать по полочкам или препарировать по отдельным эмоциям.
— Трей, — ответил младшенький и после короткой паузы пояснил. — Ментально.
Принцесса хотела было спросить, а сможет ли она со временем общаться с амаинтами также — ментально и на расстоянии, но почему-то произнесла вслух совсем иное:
— Нел, Трей, а ты?
Икрей рассмеялся, привлекая к ним внимание прохожих, в основном девушек.
— А мое имя идеально, никаких сокращений не требует, ваше Высочество.
И это прежде формальное, холодное, а то и злое обращение, протянутое теплым, медовым голосом как будто наполнило принцессу внутри горячим воздухом, согревая, лаская, будоража. Пугая невозвратом к прежней комфортной дистанции, переходом во что-то иное — неизвестное. Шарлинте захотелось умыться холодной водой, чтобы остыть, выдохнуть, переварить все эти незнакомые и до этого момента чуждые ей эмоции. Но что-то подсказывало, что уже поздно, точка невозврата пройдена, тонкая корочка внутреннего льда уже разошлась мелкими трещинами, согревая, даря неясную еще надежду и одновременно раня острыми осколками. Видимо, так принцессы взрослеют.
— Ты пояс свой оставил, — вспомнила вдруг Шарлинта, не позволяя себе окунуться в очередные тяжелые раздумья.
— Я главный приз уже получил, — лишь улыбнулся Икрей, поглаживая ладонь девушки своими пальцами.
— Какой именно приз и за что?
Голос Трейвента раздался совсем рядом, и свободную до этого ладонь девушки захватил второй амаинт. Было странно для Лин идти так, плечом к плечу, держась за руки, недопустимо близко. Все произошедшее сегодня было раньше недопустимо для принцессы Веллории.
— Поцелуй самой красивой девушки, — легко ответил Икрей брату, а Шарлинту кольнула какая-то смутная тревога.
Девушка поймала взгляд зеленых глаз Трейвента, боясь увидеть в них осуждение и гнев. Но спокойная малахитовая глубина затягивала и тепло грела. Как они так спокойно принимают необходимость делить ее внимание друг с другом? Или ревность — чуждое чувство для амаинтов? Хотя, что могла знать о ревности она, ни разу ее не испытавшая.
— Хорошо провела время? — спросил ласково, заранее зная, каким будет ответ, и искренне радуясь за нее.
— Замечательно, — выдохнула Шарлинта улыбаясь. — Жаль, что ты не смог пойти с нами.
