Если в Эдеме не было бы «зла», то не могло быть и различения добра и зла. Адам не мог «познать добро и зло» до того, как в грехопадении внес зло в свое существование. Такое толкование грехопадения напрашивается само собой, но сомнительно хотя бы потому, что в Эдеме обитал носитель зла, Змий-искуситель. Толкователи не всегда замечают, что именно искусивший Еву Змий дал общепринятое смысловое наполнение «Древа познания добра и зла» (см. Быт. 3:5).
Змий-искуситель обещал людям раскрытие глаз и обманул их. Оттого, что они вкусили от заповедного Древа, у них действительно «раскрылись глаза», но отнюдь не на добро и зло. Напротив, всё спуталось и перепуталось в их нравственном мире, ведомым до того Богом. С тех пор люди склонны считать «добром» то, что сплошь и рядом оказывается «злом». Вместе с плодами от заповедного Древа люди обрели путаницу добра и зла, в которой с тех пор живут.
Зло творится как Добро, преступления как благодеяния, ненависть выдается за любовь, угнетение за порядок, ложь и обман за правду и истину, личина за лицо, бессовестность за совестливость, человеческие учреждения за Божественные установления, рабство за свободу, закон за справедливость, власть за Бога, бессмыслица за здравый (а то и высший) смысл.
Грех Адама состоял в том, что он в нарушение Запрета Бога включил в себя (или включил в себе) некоторую ему еще не данную в работу грань Творения. На такой случай Богом из Сада Эдема было заранее предусмотрено для человека четыре выхода, четыре «реки». Был предупрежден Адам и о том, что в случае нарушения запрета Бога он станет «смертным», более того, в его существование, в любое мгновение его жизни, войдет «смерть». Смерть и смертность не наказание за ослушание, а неизбежное последствие его.
В названии заповеданного Древа прежде всего зафиксировано «познание», «постигновение». Речь идет о самой по себе познавательной устремленности человека или, скажем точнее, его интеллекте и его интеллектуальной воле, которую, ослушавшись Бога, Адам присвоил себе на стадии эдемского формирования. Так в средние века понимал дело Абарбанель, так и в ХХ веке понимал Лев Шестов.
Адам самовольно внес изменения в ту модель Структуры человека, в соответствии с которой он должен был «делать» себя. После грехопадения интеллект накладывается на те непосредственные интуиции истины, на те прозрения и откровения, которые добывает высшая душа. Интеллектуальная воля становится второй назначающей волей, действующей на низшую душу параллельно с волей высшей души, и тем подменяет и затемняет ее.
