То, что низшая душа желает «закрыть», и как можно прочнее, окончательнее и быстрее, то высшая душа, напротив, стремится с новой силой «открыть» – на том же или на более высоком уровне понимания. Эти несовместимые требования внутридушевной жизни и примиряет филическая душа.
Филическая душа уводит целостного человека туда, в такую сферу, где центральные вопросы его жизни решаются просто, окончательно, завлекательно и, если есть особая надобность, красиво. Она дает такие ответы, положения и истории, в которые низшей душе легко поверить. Стандартный человек преимущественно жил и живет низшей душой, и по этому самому, то есть по своему всегдашнему равнодушию к центральным вопросам жизни, удовлетворяется искусно и специально для него приготовленными блюдами филического творчества.
С другой стороны, даже человеку полноценно взведенной высшей души невозможно жить лишь бросками духовного роста, он требует помощи. И разуму высшей души нужна передышка, разрядка, остановка. Филическая душа, предоставляя ему это, мало-помалу приспособляется к высшим запросам жизни человека и подменяет работу высшей души. Ответы, создаваемые филической душой на главные вопросы жизни, должны удовлетворять и низшую душу и при первой необходимости служить заменой соответствующим потребностям высшей души.
Про филический ум, да и про всю филическую душу в целом, трудно сказать, что она «своя». В субъектности действует разум высшей души; от него из меня в меня истекают озарения и видения. Без меня их не было бы. Про филический ум так не скажешь. Я более или менее волен усиливать или ослаблять его силу во мне, но он подчинен своим собственным уставам, законодатель которых находится в стороне от меня. Общепринятый тон науки потому, наверное, так строг, что научная мысль (в ее представлении о себе) демонстрирует работу всеобщего Ума. Законами филического ума человек не управляет и их из себя не устанавливает. Филический ум человеку придан.
Самосознание филической души чем-то схоже с самосознанием тела. Как и тело, филический ум дан в пользование. Он бывает голоден, он вмешивается в жизнь человека, человек бахвалится им, тренирует его, его холит или губит, способен переносить в него центр тяжести своей жизни и ударение самосознания или вовсе отчуждать его от себя. В конце концов, человек может его потерять; и это страшит его так же, как смерть тела.
* * *
Впечатление такое, что филическая душа включена в особую
