Он понимал, видел и не такое безумие. Ученые – люди замкнутые, одержимые. Они часто срываются и творят дикие вещи, только обычно им удается это скрыть, а здесь внимание к экспедиции и ее команде было так велико, что скандал обретал нешуточные масштабы.
– Его есть кем заменить? – спросил он, все обдумав.
– Да. Дёмину все известно. Он в составе, плюс все основные сотрудника были в проекте «Зеленый Титан» с самого начала. Они уверены, что смогут справиться и без него.
Он подумал, посмотрел на приказ и заключил:
– Пусть будет так.
Эта история ему, конечно, не нравилась, но, отключив связь, приказ он все же подписал просто потому, что не давал поблажек себе и другим их давать не собирался, особенно, если сам виновный не пытался ничего изменить.
До конца дня Матвей так и просидел на месте, пытаясь вспомнить весь вчерашний день и найти в нем прокол. Что-то, ведь, он упустил, если все это теперь происходило. Только мыслей у него не было, а острое чувство стыда не оставляло места для чего-то еще. Его смешали с такой грязью, что сам Матвей впервые пожалел, что демонтировал обычный душ. Ему действительно хотелось отмыться от этого дня. Просить о помощи было и вовсе неловко и даже страшно. От одной мысли, что ему придется показаться кому-то на глаза, хотелось провалиться сквозь землю. В какой-то момент он даже подумал оправдаться, сделать официальное заявление, а потом вспомнил, как ему не поверили даже брат с лучшим другом. Чего тогда ждать от всего мира?
Решив, что все кончено, он так и уснул на диване в гостиной, жалея себя и рухнувшую карьеру.
Словно в насмешку ему приснился синий лес под желтым небом. Оранжевый жук сидел у него на плече и потирал друг о друга передние лапки, а Матвей шел по тропе, навстречу холодному ветру, и не останавливался, пока холод не стал совсем невыносимым. Тогда он все же застыл, весь съежился, пытаясь согреться, и внезапно проснулся от этой дрожи.
Он замерз в своей гостиной. Отопление отключилось. В открытое окно врывался холодный ветер и заполнял весь дом.
– Что еще могло случиться? – спросил Матвей у самого себя, не скрывая отчаянного стона, сел и с удивлением уставился на красный экран энергометра.
Он не писал, что нет сигнала, просто мерцал красным, и это мерцание в кромешной темноте внезапно стало озарением для Матвея. Что бы ни считали другие, правда была перед ним. Его энергометр неисправен! Пусть он ничего толком не знает о его работе, но он знает себя и видит это своими глазами.
