– Скачи словно дикая лошадь, – сказал он, подхватив Белую лису под ягодицы руками, и она решила попробовать двигаться вместе с ним в жарком заданном темпе. Ее полные груди колыхались от каждого движения, и он с жадностью ловил губами ускользающие розовые соски.
Задрожав внезапно всем телом, она со стоном стала содрогаться на нём от сладостных конвульсий. И видя пик ее наслаждения он громко излился в её лоно выкрикивая её имя и целуя в висок.
Не было слов, чтобы описать единение душ и тел.
Только эту женщину он теперь видел перед своими глазами.
Шепча ей на ушко слова любви на наречии их древнего племени на этот раз довольный и расслабленный, он уснул вместе с ней накрывая заботливо ее плечи теплым одеялом.
* Сэйен – прекрасная.
* Эйлен – ясная или счастье.
Рано утром, еще до восхода солнца, Серый орел с сожалением оставил Белую лису одну и отправился на охоту с другими воинами. Неясная тревога поселилась в его смелом сердце, и он всегда прислушивался к своим ощущениям. Он верил, что боги говорят с ним.
Проснувшись Саманта увидела, что его нет рядом и надев на себя платье, быстро накинула шаль и попыталась незаметно покинуть чуждое ей место.
Какая бы не была прекрасная и страстная ночь, но в этом племени она ощущала себя совершенно не к месту. Осторожно прячась за деревьями и камнями, она кое-как дошла до верховья реки Хила и устало опустилась на берег желая передохнуть.
Она боялась, что за ней пустят погоню, но облегченно вздохнула, не чувствуя чьего-либо присутствия.
Присев у края воды, она решила напиться и омыть свое красное от усталости лицо.
Вдруг на своем плече она почувствовала теплую руку и обернувшись широко распахнула глаза.
Перед ней стоял он – её воин, её любовь и виновник всех её бед. Он грозно нахмурил брови, но внешне оставался спокоен. Она не знала какое наказание теперь ее ждет за побег.
– Белая лиса – ты моя женщина, – серьезным тоном сказал Серый орел и ткнул в ее грудь своим пальцем. Отчего она едва не упала и он, подхватив ее на руки прижал крепко к себе.
– Ты не сможешь от меня убежать! – грозно прорычал он, давая клятву богам и практически разрывая ее грубое платье.
Он спустил лиф с ее белых плеч и грубо задрал подол избавляя ее и себя от нижней части одежды. С каждым движением он, наказывая ее за побег. Это не были ласковые поглаживания и поцелуи, к которым она привыкла прошлой ночью. Это было нечто иное, сладостное и необузданное. Своего рода наказание за причиненную боль. То, что она причинила ему боль, говорили его пылающие от гнева глаза.
