Почувствовав присутствие постороннего, «спящий» открыл глаза и на долю секунды зажмурил их, как от приступа боли.
– Все в порядке? – Забеспокоилась Лиана.
– Да, просто, – Герц потер переносицу пальцами, – резко припекло.
– Дать капли?
– Нет, не поможет. Иногда сложно перестроить взгляд с одного мира на другой.
– А, ты снова ищешь? – Недовольно выдохнула девушка, и откинулась на спинку стула.
– Иногда. Будешь? – Он пододвинул к ней стакан.
– Наслаждайся. Я не любительница сладкого и соленого в одном «помещении».
– Очень зря.
– Зря – это пытаться найти барышню, от которой ты отказался час назад, выкинув фото в урну.
– Кто сказал, что речь о ней? – Самодовольно спросил Герц, пристально посмотрев на хозяйку кафе.
– А о к-ком? И в-вообще, проехали, твое дело! Не лезу, – Лиана спрятала взгляд, ее щеки немного покраснели.
– Четверть века прожила, а ума, как у школьницы.
– Чья бы корова мычала!
Молча, они сидели в тишине, периодически прерываемой порывами прохладного ветра. Облака медленно ползли вперед, освобождая плененное солнце. Как только лучи одарили посетителей своим теплом, Герц залил оставшиеся полстакана кофе в рот, и с тяжелым трудом проглотил его.
– Ну, мне пора, – резко вскочил он.
– Да чего ты так шугаешься?
– Неприятно. Жарко. Не люблю такое.
– Посиди со мной еще немного, – попросила Лиана, смотря куда-то вдаль.
– Что-то случилось?
– Просто хочется насладиться моментом. Не часто так бывает. К тому же, не расскажешь мне ту историю?
– Которая, с твоих слов, носит звание «чушь года»? – Удивился Герц, и сел на место.
– А вдруг я поверю в этот раз? Ну, что там? Однажды ты встретил старика на остановке, и поведал он тебе легенду?
– Ну, хорошо, так и быть, – парень посмотрел на свой мизинец, и слабо улыбнулся. – Все началось с того, что меня бросила «любимая». Как сейчас помню, то летнее жарево и пыльный воздух. Тогда я гостил у бабушки и, когда меня не припрягали с домашними делами, часто выходил гулять с друзьями. Мобильную сеть в деревне ловило плохо, так что телефон был часто в недоступном режиме. Чтобы выйти на связь и поболтать, нужно было идти ближе к дороге, к выезду в город, или же забираться на возвышенность. Мой вариант был первый. В том направлении, по левой стороне тропы, находилось громадное поле подсолнухов; только из-за него я и выбирал этот маршрут. Однако, порой, мне было очень обидно, что цветам приходилось слушать, то количество ругани, которое происходило между мной и пассией. Ведь, как только получалось дозвониться, все, что я слышал – тишина в пару секунд. Она никогда не говорила первой, а будучи обиженной, так тем более. Повода искать не приходилось. Если я не беру трубку, значит занимаюсь чем-то порочащим ее достоинство: пью с деревенскими бабами, лапаю их за задницы, изменяю, курю и ругаюсь матом. Фантазии ей было не занимать; может предложить Дику поучиться у нее, как думаешь? – Герц засмеялся, с небольшой горечью. – В итоге, наступало перемирие, и обмен клятвами об искренней любви. Смешно. Дети. И это чувство я старался сохранить до самого возвращения, чтобы наконец обнять ее, сказать: «Ну что же ты, глупенькая, ничего такого не было», поцеловать и тихо миловаться под пледом. Но, – он посмотрел на проходивших мимо людей, – жизнь была бы слишком скучной, если бы двигалась по нашим планам.
