Джеймс разрезал пироги и у каждого на тарелке оказалось по кусочку. Да еще и разлили всем черного листового чая с травами. Дана застыла над чашкой.
– Попробуйте мое творение, миссис Хард, – произнес Джеймс голосом полным гордости. – Здесь смешаны восхитительные редкие травы, выращенные лично мной в теплице.
– Ооо! – она ненавидела чай. – Я…– хотела было уже сказать все как есть, но тут улыбнулась, вспомнив слова мужа. – Конечно, Джеймс, это честь для меня, – и щедро отхлебнула напитка.
– Ну как? – за столом все застыли в ожидании.
– Восхитительно!
Они дружно захлопали, а Дана почувствовала на себе взгляд мужа. Он внимательно глядел на нее, а на его губах гуляла та самая, до боли родная усмешка.
«Так это все же радость?»
– Спасибо, – благодарно шепнул он ей и поцеловал в волосы, чуть притянув к себе.
Дана чуть не зарыдала от счастья. Как мало, оказывается, нужно, чтобы он снова улыбался ей.
Все ели пироги, и все хвалили пироги, и съедено было все. А затем, они переместились на диваны и стали болтать о всяких новостях в сфере продаж и прочих делах.
Алекс тоже уселся, и Ирис прыгнула к брату под бок. Он приобнял ее и поглядел на отца. Тот через стол улыбнулся ему, поднял бокал и неторопливо вышел на веранду. Дана накинула плед на плечи и вышла следом за ним.
– Не помешаю?
– Ну что ты, конечно нет, – похлопал он скамью рядом с собой. – Тоже решила им не мешать? – улыбнулся Виктор, отпив немного бурбона.
– Ирис явно соскучилась по брату, – улыбнулась Дана.
– Они редко видятся, хоть и живут в одном городе.
– У Александра очень много работы.
– Да, я знаю, – добродушно ухмыльнулся Виктор. – Мне ли не знать, ведь это я его ей завалил. Я отошел от дел после смерти Марты. Сердце, – указал он на грудь рукой, – не стерпело ее ухода. Я и года не продержался.
– Это был несчастный случай?
– Нет. Она целенаправленно на это пошла.
Дана обескураженно молчала:
– Сама?
– Она безумно хотела второго ребенка. И мы пытались долгие годы, а потом и мечтать забыли, как вдруг «вы беременны». Ей сказали, что с ее сердцем не стоит рожать в таком возрасте, ей ведь было уже за сорок, слабые предсердия, но она наотрез отказалась кого-либо слушать. Тогда я чуть не потерял ее, так много мы ругались. Я хотел, чтобы она жила. Но не понимал, что для нее жизнью и было подарить жизнь кому-то еще. И, в конце концов, я смирился с ее решением, – Виктор отхлебнул до дна и грустно поглядел на Дану. – Она просто не проснулась после операции.
