— Ты как? — Стоило Лане только моргнуть, а перед её лицом уже оказался тот самый жестоко избитый паренёк.
Смотреть на него было страшно: весь бледный как смерть, это если не говорить о том сколько у него было гематом и кровоподтёков. Мелькнула мысль, что возможно это даже его естественный цвет лица. “Он что, не местный?” — подумала Лана.
— Всё заебись. Сейчас встану. — Кряхтя, сказала Лана.
Было довольно больно, девушка чуть не упала, однако помощь от оклемавшейся Лиды оказалась как нельзя кстати. Так вместе и дошли до ховербайка, откуда с круглыми глазами на всю компашку взирал Лекс.
— Откуда у тебя эта штука? — Лекс кивнул на пластиковый корпус ныне бесполезного оружия Ланы, что она всё ещё продолжала держать в руке.
Странно что он спросил первым делом это, на лице у него был совершенно иной вопрос — “какого хуя?”.
— Сама сделала. — Ответила Лана, плюхнувшись не без помощи Лиды на седушку ховера.
Состояние — нефть. Такое же вязкое и противное. А ещё ужасно больно — “резиновые” пульки оказались весьма и весьма болючими. Как бы не оказалось что ребро сломалось и воткнулось куда-то не туда. Но вроде нет, по ощущениям болят от движения только мышцы. Плюс лёгкая невралгия, что для физически неразвитой девочки впрочем нормально.
— Лана… Ланочка… я не хочу в тюрьму! — Ну вот, началось.
Лана закатила глаза. Впрочем, Лекса можно понять — он лоял, да и ломать свою жизнь помогая преступнику не хочет. Как любой нормальный человек. Лану же ничего хорошего не ожидало ещё с того момента как её вызвали свидетелем и терять ей было уже особо-то и нечего. Ага, да, свидетелем — ещё с 21 века известно что “свидетель” это наполовину уже осуждённый. По крайней мере так говорил опыт Ланы.
Впрочем, панику на корабле быстро пресёк всё тот же незнакомец, ставший жертвой насилия военной полиции — он просто скинул на бетон наездника ховера и уселся на водительское место сам.
— Чмо. — Только и изрёк юноша, после чего обернулся к усевшимся девушкам. — Вы со мной? Выбор у вас так себе, решайте быстрее. Меня кстати Муном кличут.
Лана вгляделась в его черты лица. Всё ещё бледный как смерть, черненький волосами, да ещё и с азиатскими корнями, прямо как её мать. Дважды моргнув Лану прошиб холодный пот стоило только случайно коснуться Муна — он был холодным, словно труп. Да он, чёрт побери, и есть труп! И если мёртвую плоть, “оживлённую” кибернетическими имплантами в таком случае в совокупоности называют некромехами, то как звать живого мертвеца без любого намёка на бионику? Зомби? Некроморф?
