Нас вынуждал, с нахальством неизменным,
В капканы рыбьи головы бросать.
Смешно? Теперь лишь совестно безмерно.
Как утверждает мыслящая знать,
Свой грех в сто крат удобней оправдать,
Чем повиниться, но такое дело…
Ответь, ты тоже чувствуешь вину?
В чернилах наше прошлое на белом
Воссоздавая, от письма к письму,
Сама не понимаю, почему
Фигуры наши кажутся чужими,
Поступки вычурными. Сколько лет
Прошло с тех пор, когда снаряды взвыли
Над крепостью Бельфора? Помню снег,
Бумагой рваной, будто бы во сне,
По улицам пылающим метался.
Я помню запах обгоревших тел,
Вид чёрных рук, стремящихся обняться
С потусторонним чем-то, но взамен,
Порыв бесплодный только цепенел,
Едва притронувшись к незримой длани.
В тот день я осознала, что добро —
Лишь вымысел, пригодный для сказаний.
Карминовое ширилось пятно:
Осколок, угодивший под ребро,
Решительно исчерпал мои силы,
А время то сжималось, то росло.
Не помню боли, помню, как спешила
Найти тебя, всем демонам назло,
В плечо уткнуться, тихо и светло
Сипеть о чём-то безмятежном дабы…
Сквозь тремор догорающих руин,
Пульсируя в дыму свеченьем слабым,
Усталый одноглазый господин
В цилиндре мятом, соблюдая чин,
Вальяжно брёл навстречу. Я не смела
Заговорить, оставшись позади.
«Мадмуазель, Вы обронили тело…» —
Чуть слышно он сквозь зубы процедил —
Так, словно о постыдном говорил.
И следовало просто обернуться,
Положим, через левое плечо.
Налево – пепел, с треском балки гнутся,
Огнище обречённое влечёт.
Так душно и настолько горячо,
Что в слякоти зияющих проталин
Лиловые виднеются цветки
Фиалок снулых – всполохи печали.
Так сложно обернуться. Светлячки
Игривых искр быстры и легки,
Палящий ветер, будто в летний полдень.
Там, позади – открытое окно
И шторы млечные свобода полнит.
Теперь я дома… думаю, давно.
Тебе, должно быть, попросту смешно
Читать мои бессмысленные письма.
Прошу, ответь. Не пожалей чернил.
Скажи, что я до рвоты ненавистна
И оборву свой неуместный пыл…
Боюсь признать, что ты меня забыл.
12.06.19.
Один из двух миров
Чтобы составить правильное описание
Её постепенного внутреннего разрушения,
Нужно понять глубину её мыслей.
х/ф «Сквозь тёмное стекло»
Лечение больной электрошоком
Не подавало никаких надежд
На то, что в платяном поместье Бога
Не спрятался паук. Дверная брешь
Вдыхает раскалённый летний воздух,
Но пахнет ладаном табачный дым
На выдохе. Молчание – не просто
Акт немоты, но эшафот, где мы,
Увечимые ложью, погибаем,
Пульсируя, рябиновым вином
Своей вины. Наполнившись до края,
Сознание уходит из под ног.
