Мишка тем временем заглянул в кастрюлю и голодно облизнулся. Время было обеденное.
– Может, поедим? – нерешительно предложил я, зная, что тетка не одобрит моей самостоятельности.
– Щец кислых, да картошечки! – радостно подхватил Мишка и принялся за растопку.
Наколов щепок, мы развели в печке небольшой костер из бумаги, но тот, подымив чадно, затух.
– Наверное, заслонка закрыта, – решил Мишка и вновь забрался на печь.
Пока он там шуршал и разбирался, я принес к очагу новую порцию газет и, в меру своего умения, обложил скомканные листы палочками.
– Ну что? – нетерпеливо спросил я друга.
– Да вроде все нормально, – показалась из за трубы взлохмаченная голова Мишки.
– Ладно, попробуем еще! – предложил я, поднося к бумаге горящую спичку. И вновь весь дым повалил в комнату.
– Похоже, тяги нет, – предположил Мишка откашливаясь и с интересом заглянул внутрь очага.
– Может, труба засорилась? – поковырял он в глубине кочергой.
– Не знаю, – пожал я плечами, – вроде вчера все нормально горело, и дыма не было.
– Ну, вчера – это было вчера, – с видом знатока заявил Мишка, – а сегодня точно труба засорилась, потому и тяги нет. И, глядя на холодные щи, облизнулся.
– Может, прочистим?
– А ты знаешь как? – усомнился я в его способностях.
– Спрашиваешь, – обиделся Мишка. – Да я раз пять наблюдал, как это делается. Нет ничего проще.
– А тетка? – выставил я последний аргумент.
– Что тетка? – удивился мой друг. – Тетка наоборот обрадуется. Так ей самой придется все делать, а мы бац, бац – и в точку. Глядишь, и на варенье расщедрится!
Такая перспектива мне показалась заманчивой, и вскоре, одетые в свитера, мы вышли на улицу. Мишка тащил в руке небольшой мешок с песком, а я – длинную узловатую веревку.
Порывы ветра прижимали к земле кусты, по двору, позвякивая, раскатывала пустая консервная банка, но мы, не обращая внимание ни на нее, ни на пронизывающий холод, искали стремянку. Найти ее оказалось непросто.
– Ничего-то ты не знаешь! – злился Мишка, второй раз натыкаясь на грабли. – Может, она вовсе и не в сарае, а на заднем дворе?
Так оно и оказалось. Несомненно, это был шедевр, удачный экземпляр чьей-то пьяной фантазии, но, несмотря на свою кособокость и корявость, а также непомерную тяжесть, она обладала необходимой высотой и четырьмя ступеньками, прибитыми вкривь и вкось, на огромном расстоянии друг от друга, к неотесанным стволам дуба.
– Это тетин знакомый, будь он неладен. Постарался! – отдуваясь, предположил я.
