– Я не принуждаю тебя. Пока.
Я вновь рассмеялась.
Какого высокого он о себе мнения! Хочет, чтоб я сменила ради него цвет волос? Да что он о себе возомнил? Мы друг другу никто! Он мне никто. Он не мой. Мы не вместе.
– У меня такое ощущение, что ты живешь в своем маленьком мире и воображаешь, что все и вся обязаны тебе подчиняться, – с сарказмом выпалила я, оскорбленная его уверенностью в том, что он когда-либо заставит, принудит меня изменить мой цвет волос на тот, что любит он! Ха!
– Здесь ты ошибаешься. Не все, а только некоторые. – Брэндона, кажется, мой сарказм оставил равнодушным.
– Что, черт возьми, это значит? – Эта его фраза разозлила меня по-настоящему.
– Ты прекрасно понимаешь, что. – Брэндон хищно улыбнулся, даже не удостоив меня взглядом.
– Останови авто! Сейчас же! – громко потребовала я. Находиться рядом с этим нахалом у меня не было никакого желания. Я была в бешенстве от его тона и уверенности в своей власти надо мной.
Да! Он был уверен, что владеет мной! Это было ясно, как день.
Я надеялась, что после моего настойчивого требования остановить автомобиль, Брэндон исправиться и принесет мне свои извинения. Но он молча остановил «Бентли» на одной из остановок.
Я ошарашено смотрела на него.
– Если ты сейчас же не извинишься и не перестанешь нести бред, то я выйду, и мы никогда больше не встретимся, – тихим мрачным голосом пообещала я.
– Как пожелаешь.
Его ответ просто ударил меня по щеке.
Брэндон смотрел на меня так спокойно, словно ничего не произошло. Я же была оглушена, просто выбита из колеи. Я не верила, что это происходило в реальности.
Он не может так со мной поступить. Так по-свински. Нет.
– Ублюдок! – вырвалось из самого моего сердца, и, громко хлопнув дверцей, я выскочила из его «Бентли» и демонстративно пошла от него прочь.
Брэндон уехал. Просто уехал.
Я быстрым шагом направилась куда глаза глядят. Оплеванная. Облитая дерьмом.
Ненавижу его… Подонок! Чертов ублюдок! Свинья!
На моем языке вертелись еще многие и еще более грязные ругательства.
Как он мог? Нет, как я позволила ему так унизить меня?
Меня грызло желание позвонить ему и окатить его бранной руганью, но мой телефон остался в отеле. А впрочем, это мне только на пользу: я не должна показывать ему, что он ранил меня. Ранил? Скорее унизил. Он желал контролировать меня. Меня! Ха-ха!
В этом дерьмовом состоянии, в этом омуте мыслей и с бурлящей в моих венах от злости кровью, я не замечала ничего вокруг. Когда я, наконец, остановилась и оглянулась вокруг, то поняла, что нахожусь недалеко от моего отеля. С какой скоростью я шла? Шла глухая и слепая, как новорожденный щенок?
