И, правда, это был очень неожиданный вопрос. Не думала, что ее вообще интересует эта тема.
– Я много читаю об этом. И смотрю документальные фильмы. Но, когда я прошу Фредрика рассказать мне что-нибудь, что он пережил во время войны, он просто улыбается… Представляешь? Будто не воспринимает мое любопытство всерьез.
– Ну, это же Фредрик, ты сама его выбрала, – усмехнулась я и потрепала Мишу по волосам. – Но я – не такая ханжа и, конечно, расскажу тебе все, что тебя интересует.
– Это здорово, потому что я не знаю ничего о том, что происходило с нашей семьей во время войны. Что происходило с нами. Чем ты занималась во время войны? – Глаза Миши заблестели, словно она ждала этого разговора очень давно, но нашла в себе силы спросить об этом лишь сейчас, перед моим отъездом.
– Не поверишь! – улыбнулась я, однако, решив значительно сгладить свой рассказ и ни в коем случае не ужасать живое воображение Миши истиной, которую я наблюдала во время войны. Лишь совсем чуть-чуть. – Я, мама и Маришка были медсестрами в полевых госпиталях. И чего мы там только не насмотрелись. И всюду – кровь и вонь. Но я и сейчас не понимаю, зачем это все. Почему люди убивали друг друга? Глупо, черт подери. Миллионы смертных были убиты из-за амбиций горстки других смертных. Но это была мировая трагедия, и она коснулась всех слоев населения, всех. И нас в том числе. Почти все мы боролись против Гитлера и его своры. Кто-то – в большей степени, кто-то – в меньшей.
– И наши братья? – тихо спросила Миша, словно ловя каждое мое слово.
– Конечно. И папа.
– И Седрик с Маркусом?
– И они.
– Что они делали?
– Не уверена, что делал на войне Седрик, но Маркус и его дружок Брэндон Грейсон были простыми солдатами. Два лучших друга, не разлей вода. – Я саркастически усмехнулась. – Ах, да, а Седрик летал на боевом самолете. Летчик.
– Как мой Фредрик! – прошептала Миша, сжав мою ладонь.
– Как видишь, твоя семейка не так уж и скучна. И, если тебе интересно, в Первой мировой войне все было так же. Знаешь, война всегда одинакова. Всегда уродлива и жестока.
– Ты такая храбрая! – Миша в волнении схватила вторую мою ладонь и прижала ее к своему сердцу. Она смотрела на меня, и в ее глазах сияло восхищение. – Я так горжусь всеми вами! – Миша улыбнулась, и в ее глазах заблестели слезы.
– Только без слез! – добродушно рассмеялась на это я.
– И я так рада, что меня еще не было в то ужасное время!
– Я тоже этому рада. И, надеюсь, третьей такой войны не будет.
