– Ну, не нужно так преувеличивать. Не все. Но мне частенько строят глазки. – Мартин умиленно заморгал глазами, пародируя тех несчастных. – Я никогда не спрашивал тебя раньше, но каков твой лимит на возраст?
Возраст жертвы.
Я задумалась, но не смогла определить точную цифру.
– А у тебя? – вместо ответа спросила я.
– Двадцать шесть.
– Так остро?
– Самое то – все еще молодое, но почти выдержанное.
– И что, прежде чем пить вино, ты прямо так и спрашиваешь: «Не сочтите за дерзость, любезный, огласите, будьте милостивы, свой возраст»? – с иронией спросила я.
– Очень редко. Но бывает. Ошибся лишь пару раз, но всего на год или два.
– С кем ты предпочитаешь пить?
– Я не сексист. Если вино достойно внимания, то к чему это? Но ты не ответила.
– Честно говоря, я даже не знаю. Я не спрашиваю их возраст, если только сами не говорят. Но со школьниками и студентами я не вожусь. Значит, где-то двадцать пять… Или, черт, вполне возможно, что я пила вино и со студентами, если они нарочно обманывали меня. Но это уже не моя вина. – Я пожала плечами и скрестила руки на груди. – Знаешь, кто спонсирует мою выставку? Брэндон.
– О, боги! За это ему низкий поклон и всех благ! – Мартин театрально захлопал в ладоши. Он вообще любил дурачиться. – А если серьезно, то я слышал, он самоотверженно занимается благотворительностью. Так же самоотверженно, как имеет смертных женщин.
– Пусть имеет, это его выбор. Или ты ему завидуешь? – пошутила я.
– О да, я полон зависти! Как мне теперь жить, зная, что за свои годы я ни разу не ласкал смертных девчонок? – Мартин наигранно вздохнул. – Вся моя жизнь идет коту под хвост! Сегодня же подцеплю кого-нибудь, обещаю.
«Ты никогда этого не сделаешь, мой дорогой. Я знаю тебя как свои пять пальцев. Только шутить ты и умеешь» – с милой улыбкой подумала я, прекрасно понимая, что его слова – всего лишь блеф. Ведь он презирает смертных. Как и я. Но я любила играть с ними, а Мартин такую игру считал извращением. Но если Брэндона и его страсть к смертным женщинам он находил смешной, то меня и мою страсть к ним он принимал. Естественно, ведь я – его сестра, и он любит меня, чем бы я ни занималась. Мой дорогой старший брат.
– А вот и луна, – тихо сказала я, подняв взор в небо.
Луна медленно выскользнула из-за стада темных, почти черных облаков и разлила свой божественный мягкий свет на землю. На Гданьск. На Мартина. На меня.
– Светила бы она вечно, моей благодарности не было бы предела. – Мартин тоже посмотрел на небо. – Какая красавица. Жаль, что неполная.
