– Седрик знает, – тихо сказала я. – Ты сказал ему.
– Да. Но только ему.
– Почему?
– Что?
– Почему ты не сказал Маришке? – Этот вопрос действительно удивлял меня.
– Не думаю, что она воспримет это так же спокойно, как Седрик.
– Но почему ты рассказал ему? – допытывалась я. Меня охватило раздражение. – Это совсем не твое дело!
– Не нервничай. Седрик даже не удивился. Это я был удивлен, увидев тебя с тем барменом в Торонто. – Тон Маркуса был таким спокойным, что мне вдруг стало стыдно за свою вспыльчивость. Но извиняться я не собиралась: Маркус действительно не имел права разглашать то, что видел. Пусть даже своему брату. Не имел!
– Я не нервничаю. Просто это – мое личное дело, не находишь? – так же спокойно ответила я на реплику Маркуса.
– Нахожу. Но согласись: это открытие было не из приятных.
– Мне все равно.
– Мне тоже.
– Вот и волшебно.
– Ты зря иронизируешь. – Маркус взглянул на меня. – Но я не желаю, чтобы Маришка, а также мои и твои родители узнали об этом. Пожалуйста, будь более осмотрительна.
– Интересно, читаешь ли ты эти нотации своему другу Брэндону? – Ирония не покидала мой голос.
– Он в них не нуждается. Ему плевать на то, что думают другие.
– В этом мы похожи.
– Нет. Ты слишком любишь свою семью, чтобы делать это открыто, как ведет себя Брэндон. Откровенно говоря, я и сам не знаю, с чего вдруг он слетел с катушек.
– Да, раньше он отзывался о смертных лишь уничтожающе. – Я пожала плечами. – Но, кажется, теперь его жизнь вьется вокруг юбок смертных.
– Не думаю. Брэндон… Сложно понять его натуру.
– Ты пытался узнать у него причины такой внезапной перемены?
Маркус вдруг коротко рассмеялся.
– Конечно! – ответил он на мой вопрос и замолчал.
– Я должна вытягивать из тебя каждое слово? – шутливо бросила я и легонько стукнула его по плечу. – Что он ответил?
– То же, что и ты.
– Что это не твое дело?
– Да.
Воцарилась тишина. Мы молча ехали по широкой ровной дороге.
Странно. Брэндон и Маркус были лучшими друзьями. Уже много лет. Десятилетия. Столетия. И вдруг этот англичанин заявляет Маркусу, что интерес к жизни лучшего друга – «не его дело»? Что с ним произошло? Никто не может измениться так внезапно. На 180 градусов.
Но Брэндон не был паинькой, как остальные вампиры. Он не скрывал от других свою страсть к смертным. Я скрываю. Он – нет. И это восхищало меня в нем. Эта открытость. Это сумасшедшее наплевательство на других, их веру и взгляды. На наши устои. Надеюсь, я стану такой же. В один прекрасный день.
