Обычно, когда кто-то задевает или толкает меня, даже нечаянно, я немного злюсь, а, когда не слышу слов извинений, могу сказать пару крепких словечек вслед. Но в этот раз я лишь пробормотала себе под нос: «Вот засранцы!» и продолжила протискиваться между потными людскими телами. Наконец, я дошла до ворот, у которых должна была встретить Мартина. Но его самолет задерживался, и мне пришлось стоять на одном месте, прижавшись к стене, так как все ближайшие кафе и бары были забиты донельзя. Я не дышала, чтобы не вдыхать в себе запах пота, грязи и кашля смертных. Естественно, в аэропорту, да еще и в час пик отпусков – конце июня, я не могла ожидать ничего другого. Моя нога и шагу бы не ступила в это проклятое место, если бы не мой братец, который так неожиданно позвонил с новостью, что он будет сегодня в Лондоне, и заявив, что я должна встретить его в аэропорту. С цветами. Цветов я, кончено, не купила, но мне пришлось ехать сюда из Сансет-холла, что заняло у меня пару часов, которые я могла потратить на что-то полезное. Но нет! Я стояла в переполненном аэропорту и ждала, когда же чертов самолет Мартина, наконец-то, приземлится, и мой братец с ухмылочкой выйдет из терминала, чтобы мы смогли обняться и перекинуться милыми колкостями.
Чтобы не терять драгоценное время, я позвонила мистеру Аттику и согласовала с ним кое-какие детали моей новой выставки, назначенной на восьмое июля. Несмотря на довольно поздний вечер субботы, в разгар своего отпуска, мистер Аттик очень мне помог. Он был настоящим профессионалом и любил свою работу. Он всегда был на связи, но я знала, что миссис Аттик была очень недовольна этим фактом.
Моя новая выставка! В том же огромном светлом зале, что и первая! Все мои мысли были о ней… Почти все: Брэндон не выходил из моей головы, а ведь мне пора было бы привыкнуть к тому, что он всегда рядом, что мы вместе, что все это факт… И все же, он всегда сидел в моем разуме, мой прекрасный паразит.
– Отлично. А теперь возвращайтесь к своей супруге, иначе она устроит вам скандал, – обсудив все детали работы, с добрым смешком сказала я мистеру Аттику. Все время нашего разговора с редактором, я слышала недовольное ворчание миссис Аттик, и ее можно было понять: она даже недолюбливала меня за мои постоянные звонки ее мужу в отпуске. При встрече она всегда улыбалась, но мне было прекрасно известно, что это была улыбка, натянутая до ушей. А впрочем, мне было плевать.
