– Да ты… Ты просто чурбан бесчувственный! Вот так! – воскликнула она и, отвернув от меня лицо, уставилась в окно.
– И если тебе вдруг удастся переубедить родителей и поступишь в университет, советую держаться подальше от смертных и ни в коем случае не заводить с ними дружбу, – мрачно сказал я.
Мне хотелось предупредить ее, чтобы она не повторила ошибок моей юности и не разбивала себе сердце. Но моя любовь к смертной Вайпер была совсем другой историей – это был мой Рок. Моя судьба.
– Почему? – взглянув на меня, тихо спросила Миша.
– Чтобы не разочароваться в себе, – ответил я, помня о том, что прошел сам, будучи студентом в первый раз.
Тогда я возненавидел себя. Когда я познакомился с людьми, с моими товарищами по университету, я восхищался их совершенством – они никого не убивали, жили своим трудом, своим умом, своей жизнью, хоть и короткой, но полной свободы. Свобода действий, свобода выбора – тогда все это было запретно и недосягаемо для меня, и у меня не было никакой свободы, пока мне не исполнилось сто лет. В те годы я еще не был идеальным убийцей, и каждая самостоятельная охота приводила меня в ужас. Это было кошмарное время: я беспомощно наблюдал за тем, как старели и умирали те, кто учился со мной и кого я называл своими друзьями. Я наблюдал за тем, как проходила жизнь и менялся мир, но оставался все тем же. И после этого я уже никогда не общался со смертными и не допускал даже намеков на дружбу с ними. Все следующие многочисленные учебные заведения были формой моего отторжения от них – я закаливал свое сердце и превращал его в лед. И превратил: люди, прежде такие дорогие мне, превратились для меня в неразвитых и недалеких существ – они стали лишь едой и не более, и были ею до тех пор, пока я не встретил Вайпер и ее родителей.
Я предвидел, как будет страдать Миша – эта нежная, наивная, но, все же, сердечная девушка: ей будет невыносимо оттого, что ей нужно будет убивать людей.
– Что ты имеешь в виду? – удивилась Миша.
– Увидишь, – бросил я, не желая разъяснять ей то, с чем она непременно в скором времени столкнется сама. – Просто прими мой совет – он поможет тебе избежать многих ошибок.
– Что ж, спасибо за совет! Я подумаю над твоими словами! – откликнулась на это Миша и вновь, воткнув в уши наушники, включила музыку, и мы не разговаривали до самых Карловых Вар.
Так как ехали мы очень быстро, то приехали в город в разгар дня: солнце стояло высоко в небе и не собиралось уходить еще долго. Я был крайне недоволен: мои передвижения были стеснены. Миша же нетерпеливо ерзала в кресле. Ее глаза загорелись от предвкушения знакомства с новым городом, и она даже выключила музыку и закинула телефон с наушниками в сумку.
