Инопланетянин подошёл к Алине на расстояние вытянутой руки. Он протянул вперёд верхнюю конечность. Девушка машинально взяла предмет из руки существа. Инопланетянин был чуть ниже её и тем, что земляне зовут «коренастым». Рука у него была достаточно толстой с шестью длинными пальцами. Алина ощутила прикосновение прохладной поверхности гладкого костюма, когда её ладонь и рука инопланетянина соприкоснулись.
Девушка посмотрела на предмет, который передало ей существо. Это был листок бумаги, сложенный треугольником. Он был несколько потрёпанный, но в целом аккуратный. Медленно, словно боясь увидеть, что там, Алина развернула листок. Что это? Несколько цветных шариков со стрелкой на один из них и подписью «Земля», контуры Евразии и одной страны на ней, милая рожица с большими глазищами… «Алина».
Её рисунок! Который она так давно – кажется, вечность назад, – привязала к воздушным шарам и отправила в небеса…
Инопланетянин не торопил её. Когда Алина снова перевела взгляд на пришельца, он что-то сделал со своим костюмом. Послышался механический голос, будто замедленная запись:
– Я говорю с тобой через устройство синтеза речи. Наш речевой аппарат не может производить звуки вашей речи. Принимать твою речь я тоже буду с помощью устройства. Возможны неточности передачи, так как эти аппараты ещё несовершенны. Прошу извинить за возможные недопонимания.
Алина круглыми глазами уставилась на инопланетянина. Вот он, такой весь нереальный, в сияющем причудливом костюме, с умными глазами… И вот она, в снегу, в иголках, помятая… Две румяные щеки и открытый от удивления рот…
– Мы получили твоё послание ещё давно, – продолжал пришелец. – Нам понадобилось время, чтобы расшифровать его. Мы не могли прилететь сразу, так как…
Алина нервно сглотнула слюну. Стиснула губы. В её груди, откуда-то из-под солнечного сплетения, стало подниматься, против страха и удивления, другое чувство. Рука девушки дрогнула и крепко сжалась, скомкав её детский рисунок.
– Вы опоздали, – прошептала Алина. – Опоздали. Я больше в вас не верю.
Слёзы, такие горячие слёзы, что больно было глазам, покатились по щекам. Из груди девушки вырвался всхлип. Она смотрела, как всё: и инопланетянин с его осознанным лицом, и летающая тарелка, сияющая своей простотой и гладкостью, и лес, и небо, затягиваются пеленой слёз и тают, тают в них. С каждой слезинкой они размывались и бледнели, и ничего уже нельзя было разобрать.
Она прижала руки к груди, стараясь унять это чувство, которое вот-вот готово было разорвать её изнутри. Ноги подкосились. Она больше ничего не видела и не слышала, потеряла равновесие – и кругом стало так белым-бело…
