– Кто это был? – спросила я, ежась. Пробежка по лесу превратила мое платье в лохмотья, и теперь врезающийся в нас ветер пробирал до костей.
– Ракшас. Злой дух. Был разбойником в прошлой жизни. Гневным и завистливым. Но имел достаточно крепкие связи с нашим миром, чтобы родиться здесь.
Я хотела опереться на руку, но отдернула ее, коснувшись гладкого рельефа кожи. Атариша снова поменяла облик. Вместо ног на плоской и широкой сердцевине цветка кольцами лежал длинный змеиный хвост.
– Почему он напал на меня?
– Понимаешь. Королевство нагов полно опасностей для тех, кто подвержен трудным эмоциям и жестким концепциям. Словно бы ты идешь в платье, которое за все цепляется. Если совсем избавиться от платья, то зацепиться будет не за что. Но родившимся в стране, где не принято ходить голыми, это очень трудно.
Вставало солнце. Но стоило нам залететь в облако, от яркого света осталось лишь молочно-белое марево. Не различая, где верх, а где низ, мы не спеша плыли куда-то.
– Почему ты помогаешь мне? – спросила я.
– Я люблю Хаастиса, а ты дорога ему.
Мое сердце сжалось в плотный ледяной комок и подпрыгнуло к самому горлу. Казалось, я готова была услышать самые неожиданные объяснения… но не эти.
– Но… – только и смогла выдавить я и опустила глаза.
– Что ты испытываешь по этому поводу? – совершенно спокойно спросила Атариша. – Ревность? Зависть? Чувствуешь себя обманутой?
– Наверное, зависть… – тихо отозвалась я, чувствуя себя чудовищно глупо.
– Ты должна это чувствовать, – без тени злорадства или упрека ответила она. – Это нормально для рожденного в Сансаре. Почти каждому уготован базовый набор заблуждений. Ревность, зависть, злоба – лишь одни из них. Привыкшим жить в такой системе координат сложно понять, что никто никому не принадлежит. Сложно представить, что можно искренне разделять наслаждения близких, даже если их объектом является кто-то другой. Сложно увидеть, что хозяин, вор и украденное так крепко связаны, что практически едины.
Я кивнула, соглашаясь скорее с тем, что не способна это понять.
Наконец широкие лепестки плавно причалили к светло-серой скале. Мы спустились по ним, как по трапу, и двинулись вперед. Иногда навстречу попадались уходящие вверх гибкие стебли толщиной в руку. Без листьев и веток. Они очень напоминали те, за которые я цеплялась, провалившись в колодец. Но убедиться в своих догадках возможности не было: где-то над головой стебли таяли в густой дымке.
Поблизости раздался шелест и треск мелких камешков. Клубы плотного тумана расступились, завиваясь неровными барашками, и из молочной бездны появился Хаастис. На этот раз он полз к нам в образе полузмея. Его тело, приподнятое на мощном хвосте, покачивалось при движении. На обнаженный торс наискось, на манер тибетской национальной одежды, была накинута шуба из лохматой шкуры. Приблизившись, он скинул ее с плеча и протянул мне, будто знал, как сильно я успела замерзнуть. А потом ласково взял за плечи Атаришу.
