Некоторое время спустя начальник 92-го погранотряда подполковник Я. И. Тарутин отдал приказ пограничным заставам и комендатурам увеличить количество нарядов на границе и усилить наблюдение за противоположной стороной.
Шли первые часы воскресенья 22 июня 1941 г. О войне солдаты и командиры 99-й стрелковой дивизии и пограничники 92-го погранотряда узнали по артиллерийской и авиационной подготовке, начатой гитлеровскими захватчиками в 3 часа 15 минут.
Перед рассветом недалеко от здания пограничной комендатуры разорвался снаряд. Из окон близлежащих домов посыпались выбитые стекла. В наступившей затем на некоторое время тишине раздались крики раненых. Но уже в последующие секунды забушевавший над городом огненный смерч заглушил их.
С другого берега Сана город хорошо просматривался, и артиллерия, и минометы врага, установленные на Липовце, Винной горе, а также на набережной, открыли интенсивный огонь. Корректировать огонь противнику было весьма удобно. Выстрелы и разрывы слились в сплошной гул.
Особенно сильному артиллерийскому обстрелу подверглись улицы Мицкевича, Словацкого, Дворского. Снаряды рвались во дворах, на крышах, кромсали стены, залетали в окна. Загорелись здания штабов 99-й стрелковой дивизии, 8-го стрелкового корпуса, 92-го пограничного отряда, дом, где жил командир корпуса генерал-майор М. Г. Снегов. Были выведены из строя радио- и телефонная станции. В первое время все это привело к нарушению связи с заставами, гарнизонами укрепленного района, между подразделениями дивизии и с вышестоящими штабами [37].
Усиленно обстреливались также госпиталь, казармы, где располагался 197-й стрелковый полк, дома командного состава, перекрестки улиц, а также приграничные селения и прежде всего дороги из Перемышля в наш тыл. Не щадили гитлеровцы жилых строений и исторических памятников.
Полные глубокого драматизма события пришлось пережить всем находившимся в эти часы в городе. В Перемышле жили семьи военнослужащих, и вот теперь от вражеского огня гибли дети, жены, родители, а у мужей, отцов, сыновей уже не было времени ни позаботиться об их спасении, ни даже проститься с ними. Их звал бой. И они шли туда, куда должны были идти, и делали то, что должны были делать, так как только в бою могли защитить тех, кто оставался жив, и отомстить за тех, кто погиб.
Многим не суждено было больше увидеть своих близких, иные нашли друг друга только после победы, а некоторые спустя десятилетия.
