С утра пораньше, обзаведясь ключом, Борис Сергеевич ушел на работу с тайной мыслью вернуться в середине дня, когда хозяина квартиры, возможно, не будет дома. Мысли его бродили по одному Аллаху ведомо каким лабиринтам. Он обращался к коллегам с дурацкими вопросами об исламских пророках, не было ли среди них кого-нибудь по имени Али и не практикуют ли мусульмане буддийских традиций поиска в младенцах душ своих усопших наставников? Но доктор был сильно разочарован, вернувшись в середине дня и застав Матлина дома за тем же радиоприемником. Матлин даже неожиданно обрадовался его приходу. Они с удовольствием попили чай с лимоном и побеседовали о всякой ерунде, не касающейся педиатрии. Разве что доктор, в порядке развлечения, позволил себе предложить Матлину несколько тестов на умственное развитие подростков 12-14 лет, которые пациент успешно прошел, обнаружив для этого возраста незаурядные интеллектуальные возможности, в которых (в душе) никогда особенно не сомневался. Но, выслушав причитающиеся ему комплименты, почувствовал еще большее душевное потепление к своему собеседнику. Они даже полтора раза сыграли в шахматы. При этом Борис Сергеевич позорно оплошал в конце первой партии, а во время реванша сдался сразу, как почувствовал перевес сил не в свою пользу. Оставшуюся часть дня они, окончательно разобравшись в своих интеллектуальных паритетах, мирно сидели перед телевизором, пока не раздался телефонный звонок, который и осуществил тайное желание доктора остаться наедине с квартирой. Матлин быстро собрался и со словами "я скоро вернусь", захлопнул за собой дверь, а Борис Сергеевич, как по команде "фас", кинулся на книжную полку, где в числе прочих, вполне "атеистических" книг и брошюр, блестел золотыми буквами на переплете увесистый том Корана. Дождавшись, пока шаги утихнут на лестнице, он стащил книгу с полки и перелистал: ни закладок, ни пометок, характерных для ярых адептов там обнаружено не было. Более того, отдельные страницы расходились с некоторым девственным хрустом, нехарактерным для часто читаемых книг. - Вот и чудненько, - подумал доктор, возвращая Коран на место. При этом стопка наваленных сверху журналов перекосилась, в любой момент угрожая обвалом, и доктор полез на табурет ее попридержать. Но тут, Борис Сергеевич даже не заметил, откуда оно взялось, - с полки упало куриное яйцо. У доктора от неожиданности перехватило дух. Но сделать выводы о пациенте, который хранит яйца на книжных полках, он не успел. Яйцо не разбилось, зато громыхнуло так, будто по полу стукнули обухом топора. Изображение на экране телевизора пропало, вернее, сделалось едва различимым, и звук с трудом пробивался сквозь помехи. Доктор слез с табурета и пошел поправлять антенну, но с удивлением обнаружил, что телевизор работал без нее. Он тщательно осмотрел корпус - гнездо антенны пустовало. Он попробовал слегка подковырнуть заднюю крышку, потому что представления не имел, как можно воткнуть в корпус старенького "Горизонта" антенну, дающую такое качество изображения - эти ремонтники-любители имеют одну родственную черту, не завинчивать за собой крышки. Но крышка сидела на пломбе. Борис Сергеевич поднял с пола яйцо, и изображение на экране прояснилось, но вместо ЦТ он показывал какое-то китайское шоу с китайскими иероглифами и разговорами, очевидно, тоже китайскими. - Вот это да! - воскликнул доктор и пощелкал каналы. Везде шло одно и то же. - Не может такого быть! - он опустил яйцо на пол, и экран опять потускнел. Доктор снова поднял яйцо и уселся с ним на диван. Изображение поменялось на дикторшу, говорящую на похожем азиатском языке, но после перемещения яйца обратно к телевизору, шоу возобновилось. Доктор прогулялся в другой конец комнаты и, катая яйцо по столу, нащупал англоязычную передачу с французскими титрами, а, перекатив его на подоконник, посмотрел отрывок новостей ВВС. Он очень внимательно оглядел яйцо - естественно, ни сорта, ни даты выпуска на нем не значилось и ничего подозрительного, кроме чересчур большого веса, в нем не было. Вернув его на прежнее место, Борис Сергеевич убедился, что в эфире родное Центральное телевидение, собрался, переоделся и покинул квартиру Матлина навсегда. Больше они не виделись, не слышались и лишних вопросов друг о друге старались не задавать. Разве что Борис Сергеевич перед уходом написал хозяину записку, в которой попрощался и поблагодарил за гостеприимство. А также сделал звонок молодым Бочаровым, в котором сообщил, что ничем помочь, к сожалению, не в состоянии, так как Феликс произвел на него впечатление психически здорового человека. На более же детальный психиатрический анализ он уполномочен не был. Впредь просил не беспокоить и от оплаты услуг со стороны Бочаровых категорически отказался. Доктор отнюдь не был полным профаном в технике. Честно признаться, он разбирался в ней гораздо лучше, чем в устройстве человеческой души - две эти вещи ему всегда казались несопоставимыми по степени сложности, несравнимыми ни в каких абстрактных или конкретно-профессиональных условностях. Но никто не виноват, что доктору Татарскому хотелось от этой жизни всегда больше, чем она могла ему предложить, и он никогда не позволил бы себе отнять у своего пациента права желать того же самого.
