Взгляд принца остановился на девушке в джинсовой мини-юбке с пышной копной коротких волос. Она танцевала со своей подругой (которая тоже оказалась вполне привлекательной, как отметил Канн) в окружении нескольких поддатых парней.
Канненсис уверено двинулся сквозь толпу. Достигнув цели он провёл руками по изящной талии девушки и остановил их на её бёдрах.
– Эй, крошка, не хочешь потанцевать со мной? – Канненсис включил всё обаяние своего человеческого тела.
– Может быть, лучше меня пригласишь? – раздалось прямо за спиной.
Голос прозвучал как гром среди ясного неба. Сердце Канненсиса ёкнуло от неподдельного страха. Этот голос был ему до боли знаком. Голос, который как он думал, он больше никогда не услышит. Он медленно повернулся, стараясь хоть как-то отсрочить этот неизбежный момент – встречу со своим прошлым, мысли о котором он тщетно пытался отбросить.
Адора ни капли не изменилась. В Промежуточном Мире время бежит гораздо быстрее. Канненсис думал, что прошло уже тринадцать лет с их последней встречи, но в действительности его не было всего два с половиной года. Время беспощадно к людям. Оно неумолимо летит вперёд, приближая неизбежную смерть. Дети тьмы также не были абсолютно бессмертны, но время было к ним более благосклонно. Может, через толщу тьмы ему труднее пробиться? Если бы Канн оставался в своём мире, он бы никогда и не задумался об этом.
Адора, чьи белоснежные локоны едва касались плеч, устремила на него взор полный тоски и сожаления. Пряча свой истинный облик, она практически ничем не отличалась от человеческой девушки. Но необычайная, нечеловеческая красота выдавала её неземное происхождение. Словно статуя, высеченная из гладкого белого камня, её тело имело безупречные черты, которые люди приписывают своему идеалу. Её формы обрамляло вызывающее чёрное платье экстремально короткой длины и с откровенным декольте. На красоту подобной этой люди обычно смотрят разинув рот, теряя дар речи. Но нельзя позволить этой красоте себя одурачить. Практически всегда за ней может скрываться абсолютно чёрная и уродливая душа. По крайней мере, Адора была именно такой.
Канненсиса одолевала тяжесть смешенных чувств: с одной стороны, он был рад снова увидеть её лицо, но с другой – он никак не мог простить её предательство. Он смотрел на неё с такой жестокостью и презрением, что и без того белоснежная кожа девушки стала ещё бледнее.
– Я смотрю, ты настолько вжилась в роль роковой блондинки, что решила привлечь лишнее внимание, – Канн оценил её наряд. – Не хватает мужской ласки? – ядовито усмехнулся он.
