Несётся мимо золото ночи, каждая песчинка на небе с вселенский пожар,
Но далеко, как далеко от сути пёс рыжий блудит по плитам городских изваяний.
Словно краснокнижный червь поникший во тьме пред неизбежным вымиранием,
Таков удел в тупике беспечной тоски сдавленной стенами ментальных граней,
Бросками плотскими измерена дальность произвола импровизирующих судеб,
Словно немые никогда не слышали, но норовя услышать искали истины суть, оторопью пронизывая неведомость в потоках кровавых мировых авантюр,
Так из бездны до душевных вспышек вывернувшись выстроилась жизнь, а мы ею кроем стыд и мерклые затеи,
Не место, не время лепить кувшины, лоза ещё корой не покрылась, а Солнце жаром не питает плод,
Запретен ли, если не видно? Возможен ли, если гибельный гнёт не даёт увидеть грядущее, дабы превосхитить исход буйством цветущей поступи?
Не настала ли пора, не настала ли?
Лечить больных и сошкрябывать ржавых,
Въевшихся коррозией в бытийность,
Но делая вид, что они панорамы с витринами,
Только скачут цены по рожам и минам,
Но не от всех детонируют фекальные кучи,
Слишком расплывчаты, слишком паршивы,
Словно замерла смута в дрянных умах,
Скупых на поступки, что вершат благо,
Ради величия жизни, ради доброй славы.
Присваивать мысли в чужой голове, только представьте каковое безумие,
Ты мол думай как нам захотелось, не мы такие, жизнь завелась вихрем скудным,
Наглёж и хамство под эгидой приличия, только шелохнись, нарушаешь заветы выгод чьих-то,
Так и пишутся законы, в основном эстетически, для красивого вида, рудимент произвольной справедливости, по сути прихоти.
Подарить бы вам куплет слоганов на вылет, разодетый значимостью событий, да восполнится им воздушный тон ветряных порывов,
Не сочтите заблуждением строку поэтическую, несметен миг, восторженные жесты пульсируют под грудиной, в голову отдают сосудистыми струнами выпихивая наружу помыслы, словно есть тайник заведомо информируюший, о том, что нужно,
Достался в наследство вселенской безудержностью.
Ни вечность ли? Наверное. Но как измерить?
Поглядим докуда меры докатят амплитуды гладкой мышцы, а там и сникнет отрицание гибели во всеобъемлющем отсутствии функций мнемонических.
В тревожную пору несметно стремя возносится облако опухшее, словно свинья,
Отлёживая стороны волочится за ветряными струями, солнца палитра, лужа переливающаяся в небесах,
Мечтая навскидку о нитях связующих крайности, адские визги и нежность рая, что заводят формы жизни за рамки норм и грани постигнутого,
