Бредёт мимо некий проныра, не сумевший не вымолвить и своё «фэ».
– Хлещущий ад над головой вновь воссиял, масштабный фонарь не только до нас дотягивается, ночью таких много вдалеке видать, но не все говорящие,
Хоть бы сколько, несметно и конца тому нет, по крайней мере не заметно,
Вонзается в пропасть не прожитый век, толи взглядом, толи жестом, чередуя по переменной звёзды и промежности,
Но что-то не к месту, чего-то здесь ещё не было, безконечность требует роста без предела,
Как будто бы где-то, как будто бы есть ещё время на данный куплет, но неотложна участь, а ею многое не счесть, от того и перманентно Солнце хлещет, пока не выключится свет, внутри или вовне.
– Пожар над головой перекатывается дальше, перекатываемся и мы, но молвит ли, или то послышалось? Глаза слепит светом и не увидеть мимикрирующего лепета, что доносит стихи.
А тон полыхающий не умолкает и сыплет слово за словом вселенский запев.
– Большой передел мира, во имя процветания, во имя любви,
Жажда вымереть ради достижения, что несметным следом пятнает жизнь,
Вон, гляди, звёздам безразлично, но озарена вселенная ими,
Куда там незамысловатому бремени, что сущность по земным породам волочит?
Со скотскими мерами, со скотскими мотивами даже из почвы не взойти.
Так голосит святило…
Проныра шёл и дальше закатывая свой куплет в свои горизонты, но жизни век имеет больший радиус, гораздо больший, чем то отсутствие, какого нет, что не полнит сюжет смыслом, ибо истолковать потребно в слаженных сплетениях речей, восходящих из пучины здешних мест, каковые предначертаны не нами и не предопределены никем.
Ночь, сея звёзды умолкает, водрузила неотлучный сон, и жизнь, словно ничего не зная, исчезает в покое.
Вот и утро развернуло меня лицом обратно к Солнцу,
Никто не просил, будто наглёж, но греет приятно не коснувшись покоя,
Главное чтоб не до угольков, главное чтоб не в последний раз,
Не сотворено слишком многое во вселенских просторах, ещё многое не видалось из несотворённого,
Лишь бы не холод, лишь бы не холод сковывал мрачной мерзлотою усталости,
Хочется лета и бурного роста зелёного, чтоб хватило тепла плодам непоспевшим,
Чтоб вечерами щёки не стыли и румянец сиял краснеющий.
– Доброе ли утро?
Добрее некак, если настаёт везде,
Всюду разливаясь светом, подобно вину белому в хрустале,
Тучи восстают клубами пара, чайки сверепеют в зареве жары,
Бодряк взошедший из ночи лицезреет и творит течение мысли,
Лови, лови, пока не выскользнула из виду, пока не сорвалась приступом роковым с ментального обрыва,
