От этих слов вся Валина радость улетучилась. В голосе Доценко ей послышалось возбуждение и предвкушение, и они явно не относились к их совместной работе в лаборатории. Неужели он смог так быстро забыть их разговор на кафедре? Свой подарок? Неужели эта вертихвостка, эта облезлая трясогузка смогла так вскружить ее любимому профессору голову?
Еле сдерживая слезы, Валя бросилась к выходу со станции. Навстречу ей шли аспиранты и студенты, она их тут же отчитала за опоздание и передала им указания Доценко. Сеня и Вадик предложили ей пойти с ними в тайгу, но она отказалась. Ей хотелось побыть в одиночестве. К тому же, было видно, что предложение Вадика пойти с ними Сеня не оценил. Он вообще предпочитал общаться только с Вадиком, у него и в институте других товарищей больше не было. Они как познакомились на первом курсе в шахматном кружке, так и не расставались, вместе ездили на все соревнования юных шахматистов, в экспедиции, и даже к зубному ходили вместе – Сеня боялся боли, и Вадик его морально поддерживал. Валя им завидовала.
Она вышла со станции и пошла по знакомой тропинке в тайгу. Станция была огорожена колючей проволокой по периметру нескольких квадратных километров, чтобы обезопасить ученых от крупных хищников. Мелким такая преграда была не страшна. Валя иногда выбиралась и за пределы ограждения, но уходить далеко боялась – а вдруг встретишь медведя? Впрочем, сейчас она об этом не думала, когда выходила из скрипучей калитки в глухую тайгу. Ей было все равно, если ее задерет хищник. Зачем жить, если твой любимый профессор забыл о тебе и увлекся какой-то профурсеткой? Если тот, кем она неизменно восхищалась, предал свои идеалы и слушает по ночам джаз? А что дальше? Предательство родины?
Вернувшись на станцию после обеда, Валя несла несколько живых, но уже полупридушенных сетью зябликов. Это были упрямые птицы, они рвались на волю даже ценой собственной жизни. Среди ученых даже ходила дурная шутка, что зяблики – это диссиденты среди птиц, ведь они рвутся перелететь через океан и зазимовать в Неваде. Валя их за это не уважала. Ей было совершенно непонятно, что гонит этих птиц в какую-то выжженую солнцем пустыню на краю света, когда в Советском Союзе есть такие прекрасные и теплые края как Киргизия или Туркмения? Там ведь тоже жарко и засушливо. Она понимала, что объяснить это зябликам нельзя, да и вообще эти мысли глупые и недостойные ученого, но ничего не могла с собой поделать. Ей казалось, что перелетные птицы, зимующие в капстранах, немножко предатели, и потому она даже диплом писала по тем видам, что остаются зимовать в тайге. Вот это настоящие советские птицы, считала Валя, они не боятся холода, голода и трудностей, и о них надо писать не только дипломные работы, но и научно-популярные статьи, чтобы граждане тоже проникались к ним уважением.
