Девушка действительно понравилась. Красива, по-настоящему красива. Многие бы душу продали за ее внешность. Тянет к ней, аж до скрипа зубов. Не кидается на статус, никакой лести и жеманства. Да и ест как человек, в конце концов, не падает в обморок при виде мяса. Как вспомню все эти подсчеты калорий, трясти начинает. Ужин сводился к сканированию съеденного и изнасилованию официанта миллионами вопросов о том, как и из чего приготовлено.
Возникает вопрос: что делать?
Вынырнул из мыслей, когда горизонт уже начал сереть, глянув на часы, я заставил себя вернуться в гостиницу. Нужно поспать, через четыре часа передавать дела Киселеву, а это лучше делать на свежую голову.
Припарковав машину на стоянке, надел пиджак, пропитанный женскими духами. Нимфа вновь смогла напомнить о себе. Я снял пиджак и зашвырнул его обратно на заднее сиденье. Все. Смирнов, спать!
Утром встал, как с похмелья, – голова чугунная. Без таблетки тут не обойтись. Вспомнив про пиджак, достал другой. На работу ехал с опозданием. Не люблю опаздывать. В приемную я залетел, громко хлопнув дверью. Наталья была на месте и подпрыгнула при моем появлении. Еще немного, и она начнет заикаться. Взглянув на меня с испугом, девушка поздоровалась:
– Доброе утро, Ярослав Витальевич.
– Доброе. Кофе. – Я остановился. – Много кофе. И закажи три обеда из ресторана на Мира к часу.
– Хорошо. Там вас ждут.
– Спасибо, я знаю.
В моем кресле сидел Киселев, вид у него был еще хлеще моего. Он поднял на меня измученный взгляд.
– Не хлопай дверью. И не баси ты так громко ради всего святого, – простонал коллега, измученный нарзаном. На столе красовалась начатая бутылка минералки. – Будешь? – заботливо поинтересовался.
– Нет, я не пил.
– Да? А видон у тебя тот еще.
– На себя посмотри. Освободи кресло.
Лёня тяжело поднялся, прихватил бутылку и плюхнулся на диван.
– Я так понимаю, речам моим внимать ты еще не способен? – спросил я зло.
– Угу…
– Ну, тогда на. Полистай отчеты. – Бросил на кофейный столик папки. Те издали оглушающий звук.
– Яр! Я же просил, – застонала жертва алкоголя.
– Просил-просил… я ж не думал, что ты нажрешься.
– Это все Маша твоя виновата!
– Она не моя.
– Ты ж с ней ушел.
– Не твое дело, – огрызнулся я. – Читай, это не громко.
– Вот если бы не твоя Маша меня не познакомила с теми… тремя. Я сейчас был бы как стеклышко.
– Ну-ну. Я смотрю, тебе не так плохо, раз поговорить хочешь.
– Понял, молчу, – проворчал Киселев.
***
До обеда я работал под предсмертные стенания Киселева, доносившиеся с дивана. Надо отдать должное, папки он все же просмотрел.
