— Чего? — Алек замирает.
— Я не хотела показываться с тобой в школе, чтобы не навредить твоей репутации, — смущено признаюсь я. — А вовсе не из-за того, что подумал ты — я не успела закончить. Хотела пояснить, что тебе может быть неловко заходить в школу со мной, тем более после вечеринки, и еще из-за всех этих слухов. Мне-то без разницы, не ты же изгой, так что…
— С чего ты взяла, что ты изгой?
— Потому что я отстой, — полушутя отвечаю я.
— Ничего подобного. — Алек поворачивается ко мне. Гнев исчезает с лица, уступая место спокойствию. Отрешенности. В комнате темно, ее освещает только слабый свет с коридора, и на лицо парня падает тень. Меня начинает напрягать тема разговора, и я отворачиваюсь, издавая хриплый смешок.
— Райли, послушай.
— А если не стану? — Я снова смеюсь, по-прежнему пряча глаза. Не похоже, что мои дурачества действуют на парня. Он ловит меня за подбородок и поворачивает к себе.
— Райли, ты не изгой, а даже если бы была, мне все равно.
Я вспоминаю слова Мэри.
— Алек, а какой была твоя старая школа? — Мне любопытно, правда, но еще я рада возможности отвлечь внимание от себя.
— Не такой, как здесь, — уклончиво отвечает парень.
— В каком смысле?
— Райли. — Алек болезненно выдыхает. Он отворачивает голову, точно как сделала я, не желая развивать тему. — В прошлой школе я подрался кое с кем — с ним не стоило враждовать. Так что желающих со мной подружиться было немного.
— И с кем ты подрался?
Ходят слухи, что Алек не раз участвовал в драках. Впрочем, ему также приписывают угон машин, продажу наркотиков и даже нападение с ножом — словом, слухам я особо не верю.
— Я был злым ребенком. Отец только ушел, мне пришлось переехать и расстаться со своим домом, друзьями; перейти в другую школу. Все навалилось в один месяц. В первую же неделю в школе я врезал одному парню. Как оказалось популярному качку, его отец такому не обрадовался. Я отработал школьное наказание, но в школе у меня так и не заладилось. Друзей я не завел. Вот кто был настоящим изгоем.
— Прости, не хотела обидеть тебя своими словами.
Алек смеется и устало проводит рукой по лицу.
— Думаешь, меня заботит мнение других? Четыре года, проведенные в той школе, закалили меня. Я поддерживал общение с Диланом, Джо и Чейзом, но все равно чувствовал себя одиноким. На меня смотрели как на какого-то озлобленного ребенка — ребенка, которого ни один родитель не хотел видеть рядом со своим чадом. Если бы я продолжал считаться с их мнениями, меня бы это сломило.
