А потом невдалеке завыли волки.
Я ведь никогда не задумывался, почему этот лес – Волчий. Волки – они везде есть, порода их такая, волчья, и судьба им – в лесу жить. Но эти волки выли как-то, ну, неправильно, что ли – такой зверской тоски я у них ни разу не слышал, а сами понимаете, охотиться доводилось, и не единожды.
Уже и помолился даже – всем, кого вспомнить удалось. И Господу, и Пречистой, и святому Николаю, и Рафаилу-архангелу, но вой слышался всё ближе и ближе. А потом послышались шаги, вроде человечьи.
Нет, я подумал, конечно, что никакой человек в ночь Самайна не полезет в глубину Волчьего леса. Но убежать-то было не на чем, нога мне по-прежнему не повиновалась. И было ясно – если тот, кто идёт сейчас сюда, знает здешние места, то и прятаться от него тоже бесполезно. Я попытался хотя бы сесть и повернулся лицом в ту сторону, откуда слышались шаги.
Ветви раздвинулись, и человек спустился в мой овраг. Если это был человек, конечно! Он не освещал дорогу ни фонарём, ни факелом, и всё же точно вышел прямо к тому месту, где я прислонился к дереву.
– Привет тебе, ночной путник, – заговорил он обычным человеческим голосом.
– И тебе привет, только я хотел бы видеть того, с кем говорю, – ответил я.
– Что ж, изволь, – факел у него был-таки, и он как-то очень быстро его зажёг. – Смотри.
А дождь к тому времени поутих немного. Я глянул – знаете, ничего особенного. Вроде по облику человек. Волосы светлые, мокрые. Глаза мрачные, и смотрит очень пристально. Сам весь в тонкой коже, вышитой серебром – и дублет, и штаны, и сапоги даже, в свете факела так и сверкает. Подтащил лежащее поодаль бревно и сел на него – напротив меня. Спросил – кто я, откуда, и как оказался в лесу в такую ночь, когда разумные люди сидят дома у камина и молятся, ну, или сказки слушают – кому как больше по нраву. Я рассказал ему про чёртова коня, и не знаю, поверил он или нет, но спросил – желаю ли я испытать судьбу и оставаться здесь до утра или же предпочту вернуться к своим людям. Я сказал было, что уж как-нибудь до утра досижу, а утром меня непременно найдут, но тут примолкшие было волки как взвоют снова, и мне показалось, что они ближе, значительно ближе к нашему оврагу. Тут гость – или хозяин тех мест, я, возьми меня преисподняя, не понимаю и сейчас – рассмеялся и ответил, что найдут, конечно, найдут, всё найдут, что от меня останется. Например, серебряную пряжку уж точно никто есть не станет. И пуговицы, скорее всего, выплюнут. Я сидел ни жив ни мёртв, мне показалось, что нас окружили четвероногие твари, и я слышу за спиной шаги их мягких лап.
