@ Я опять начал лезть.
На полу вдоль плинтусов "наметены" черные сугробики, и, на первый взгляд может показаться, что в доме давно не мыли полов. Концентрация шерсти в постелях и кастрюлях (т.е. там, где, по Маминому разумению, её, в принципе, быть не должно) существенно возросла. При моем появлении (да что? просто пришел! я у себя дома!), она злобно косится и, кажется, вот-вот превратится в ту, вторую, бабу ("завели в доме грязь").
Швабры-лентяйки расставлены по квартире, как будто мне в назидание. Тазы с плавающей в воде шерстью мешают всем ходить и, специально, не убираются, демонстрируя домочадцам: "а зачем? все равно лучше не будет. Никогда!"
Мама молчит, сжав зубы. Хозяин делает вид, что все нормально, но, иногда, я слышу его обиженный шёпот: "Это наша собака! Ничего не хочу больше слышать!" Детям всё равно, если не заставлять их мыть полы. По-моему, им не мешали бы ни консервные банки, ни разбросанная туалетная бумага под ногами. В ящиках их письменных столов и не такое навалено! Но любимым деткам многое прощается, а мне – нет. Сверлит взглядом сквозь стены…
А ведь, если призадуматься, то кто здесь – лишнее звено? Кто высасывает из пальца проблему? Кто нагнетает напряжение в наших семейных отношениях? Кто, в конце концов, вечно всем и всеми недоволен?
Но и она, как оказалось, не совсем конченая. Сегодня после обеда недоеденными остались два отличных говяжьих мосла. С хрящами, жилами, мясом и, даже, салом (чудаки (!), похлебали щи с капусткой, отпилили ножичком то, что можно съесть не запачкавшись (!), и думают, что с обедом справились!). Так вот, всем понятно, что если отдать мне мосол на растерзание, то через три минуты пол в кухне и коридоре будет равномерно покрыт слоем говяжьего жира и слюны. А отмывать холодный жир с кафеля – это не то же самое, что собирать шваброй-лентяйкой надоевшую шерсть! Хозяин и говорит:
– Отдадим?
– С ума сошел? Я уже четыре раза сегодня полы вытирала! Да я лучше выброшу.
Хозяин (крыть-то нечем!) ретировался по своим делам. А она, оставшись одна, говорит: "На уж, жри. А то век потом не простишь…"
И вот, лежу я на своем топчане, размышляю перед послеобеденным сном, а она, горемычная, с губкой по полу ползает, заодно и свежую шерсть соберет…
