Я озадаченно уставился на брата.
— Неужели уничтожение Дуба так по вам ударило?
— Дело не только в этом. За последние годы мы отдали тебе слишком много силы. Когда на вас напали, то Кивернития, наша бабка, потребовала отдать силу ей для защиты дома. Мы отдали, но это не помогло. Этого оказалось недостаточно. Теперь нет ни силы, ни дома. Тебе придется сложнее всего, брат. Постарайся справиться, иначе все будет напрасно.
— Значит, и я теперь беспомощен?
Брат едва покачал полупрозрачной головой.
— Береги то, что у тебя осталось. Ты способен восстанавливать свое могущество благими поступками и праведной жизнью. Это не панацея, но поможет. Знай, Михаил, что теперь тебе придется куда тяжелее. Источник нельзя трогать какое-то время. Он слишком слаб, силы слишком мало, и если ты возьмешь из него снова, можешь попросту его уничтожить. Так что рассчитывай только на себя. Найди другой источник силы, если хочешь сохранить потенциал Рода. Мы приносим свою жертву, а ты — свою.
Дым вокруг брата становился плотнее, а сам он с каждой секундой словно угасал. Рассеивался, таял. Уходил.
— Но как мне его найти? — прокричал я. — Как спасти вас?
— Не здесь. Ищи не здесь. Прощай, Михаил.
Образ брата рассеялся, и лишь его шепот задержался на секунду.
— Прощай, Петя.
Меня выкинуло из родового пространства обратно в мир. Перемещение вышло резким, грубым, и я грохнулся на траву. Аня протянула мне руку, чтобы помочь подняться.
— Увидел что-нибудь?
— Да. Новости хреновые.
— Сила ушла?
— Почти. Я могу пользоваться только тем, что осталось у меня самого. Есть вариант это преумножить, но выйдет долго.
— Дерьмо, — отозвалась подруга.
— Идем к дому, — я поднялся и направился к заваленной пожелтевшей листвой тропинке. — Я хочу все увидеть. Должен все увидеть.
Не оглядываясь, я пошел первым. Вздрогнул, когда Аня положила руку мне на плечо. Обычно она избегала проявлений дружеской привязанности, но сейчас нам обоим было тошно.
Деревья еще не сбросили листву. Ярко-желтые липы, алые клены, зеленые ели — как назло, трагедия случилась в самое яркое и красивое время года. Я шел по запаху гари, все еще удивляясь звенящей тишине.
Почему не было людей? Где слуги? Где жители окрестных деревень? Даже когда мы были в отъезде, все равно в усадьбу приходило много местных. Почему никто так и не пришел сейчас? Почему не вызвали пожарных? Ведь деревенские наверняка видели, что дом горел!
Или им запретили?
Чем ближе мы подходили, тем тревожнее мне становилось. Казалось, дальше уже было некуда, но я ошибался. А когда мы вышли к дому, мое сердце окончательно упало.
