На этот раз новенькое представляло собой довольно уютную пещерку, о существовании которой в пределах древней стены он и не догадывался.
Он поднялся и с большим интересом обошел находку вдоль и поперек.
Похоже, что пещерка эта была едва ли не древнее стены. Стены ее были будто сглажены рукой каменотеса, причем не простого, а обладающего Силой.
Они были настолько гладкие, что обычный человек просто не смог бы сделать нечто подобное.
-- Да я полный невежда! Туманный! -- вдруг вскричал Лайонард. -- Это же… Это же…
В голове у лорда помутилось, он спешно опустился у стены, гладкой, как обкатанная волнами галька.
-- Вот о чем матушка говорила.. А я думал, сказки все..-- потрясенно прошептал лорд.
Но по всем описаниям, которые вдруг движущимися картинками встали перед глазами Лайонарда, это место было ничем иным, как одной из тщательно скрываемых пещер, которую имел каждый воин-страж.
Место, куда они удалялись для глубоких и длительных медитаций, в случае, если после тяжелых ранений теряли способность к обороту.
И были случаи, и старинные летописи этого не скрывали, когда после таких медитаций стражи не возвращались.
Так и оставались там навеки.
Однако в этой конкретной пещере лорд не нашел никаких следов почившего предка, что его глубоко порадовало.
Так себе удовольствие оказаться практически в усыпальнице.
Лорд передернулся.
--Слава Туманному, тот, кому принадлежало это место, смог его покинуть на своих ногах. А потом, расправив крылья, взлететь… -- с благоговением подумал Лайонард.
И тут в его голову закралась совершенно здравая мысль.
-- А что, если это не случайность?
Сначала этот изумрудный огонек… Потом неожиданный вход, которого и не было на моей памяти… И вот, пожалуйте, это место…
Лайонард всем существом почувствовал, как место это, совершенно пустое, вдруг отозвалось. Отозвалось легкой, едва ощутимой вибрацией, которая вдруг коснулась его и невесомой волной мягко прокатилось по всему телу.
Настолько мягко, что тело последнего из драконов и не вздумало оказать какого-либо сопротивления, а напротив, мужчина почувствовал, как каждая клеточка будто облегченно вздыхала и наполнялась непривычным покоем.
И лорд полностью отдался тем ощущениям, которых не испытывал, пожалуй, никогда. Чем-то это чувство было сродни тому, которое знакомо каждому мужчине, только что вкусившему женской любви.
Но только чем-то. Ибо не мог наш Лайонард описать это чувство более подробно. Да и мало что можно описать словами, как ни старайся.
