Рессар сжал зубы и строго посмотрел на мажордома:
- Ты решил сорвать мне ужин, Фенхель?
Тот поклонился и поспешно убрал тарелки с позором нового повара со стола.
- Мне очень жаль, леди…
Тут Рессар опомнился, что ужин носит неформальный и воспитательный характер и поправился:
- Вильда, я только надеюсь, что из двадцати блюд хоть что-то окажется съедобным.
Девушка чуть поморщилась и высказала свое мнение:
- Господин Видьер, позвольте мне дойти до кухни? Уж не знаю, чем закончится ужин, но сейчас недоповар испортит все мои продуктовые запасы. Я этого не вынесу!
Мажордом стоял слева от господина и краснел, как настоящий свекольник.
Рессар откашлялся, скрывая нервный смешок:
- Уже через пять минут его не будет в нашем доме, я вам обещаю. Фенхель!
- Да, мой принц. Сейчас же! Всенепременно. Мои извинения.
Второй раз хозяин обратился к мажордому без подобающей приставки «кэр», что было крайне унизительно для личного служащего. Более того, оскорбительно, ибо свидетельницей унижения стала мисси Вильда.
Рессар как никто умел найти уязвимое место и болезненно уколоть. Но исключительно для пользы дела. Какой бы ждал его позор, если б завтрак повара-недоучки испробовал наследник Королевства Чародеев.
- Вильда, я действительно не могу вас отпустить на кухню, потому что вы сразу займетесь своим колдовством над блюдами, совершенно забыв о манерах и наряде. А уже завтра утром к нам нагрянет наследник и мне крайне необходимо проинспектировать ваш столовый этикет. Давайте попробуем найти среди приготовленных блюд хоть одно съедобное.
Колдунья горестно вздохнула и кивнула в знак смирения.
- Вот и славно. В поощрение – разрешаю вам лично выбрать себе замену, достойного повара, который не отварит вершки вместо корешков в свекольнике.
***
Как же её смущала окружающая роскошь. Невероятные гладкие простыни, пышные подушки и невесомое одеяло. Всё обнимало и ласкало её намытое и умасленное ароматами тело. Смеживая веки, Вильда чувствовала себя в центре цветка, укрытая лепестками.
- Не могу поверить, - тихо вздохнула она и сжала в ладони талисман, висевший на ее шее. Тот самый странный флакончик, переданный отцом перед разлукой. Флакончик матери-феи.
Больше всего уязвляло сознание не заслуженности такой неги. В момент, когда она получала похвалы за свои кулинарные достижения – она гордилась. Сейчас же не находила себе оправдания предоставленным удобствам и в глубине души тяготилась тем, что в последствии с нее спросят, возьмут причитающуюся стоимость роскоши.
