— Ловкая зараза, — пробормотал я и довольно осклабился. Всё же сражаться с достойным противником куда приятнее, чем рубить головы мелким духам.
Прокрутив меч в руке, медленно двинулся по кругу, дразня нечисть.
— В чём дело, красавица? Никак забыла мужскую ласку? Хочешь прогуляемся до одной деревеньки, уж больно там хочет с тобой познакомиться один статный человечек. Авось, что у вас и получится. Вы весьма подходящая пара.
На мгновение мне показалось, что лобаста даже усмехнулась моей речи. Но это было глупо, ведь такая нечисть должна быть тупоголовой, раз лупит без разбора брёвнами.
Я остановился и посмотрел ей прямо в глаза, та проделала то же самое. Наша немая перепалка продлилась всего несколько мгновений, после чего лобаста вновь заревела и ударила остатками бревна. Именно этого я и ждал, потому сделал лишь шаг в сторону, встав к противнице полубоком. Её оружие просвистело у меня перед носом, но в тот же миг я крутанулся на месте с поднятым мечом. Раздался злобный рык, а следом за этим чувствительный удар в грудь. Лобаста умудрилась врезать мне ногой, отчего пришлось чуть попятиться.
Нет. Мне не показалось. Меч действительно задел лобасту. Но вряд ли сильно. Потому как она разозлилась ещё пуще. Кинулась на меня, как бросается в отчаянии раненный зверь. В последней попытке спастись.
Я не ожидал подобной прыти от подранка. Пусть даже и лиходейского.
Лобаста толкнула меня в грудь с такой силой, что я шагнул назад, оступился на скользком камне, не удержал равновесия и полетел в заросли папоротника. А сама нечисть метнулась прочь.
Всё произошло слишком быстро. Мне казалось, что я вскочил на ноги, не мешкая. Но когда оглянулся, лобасты уже нигде не было. Благо, лапищи у неё были такие внушительные, что потерять след было бы сложно. Да ещё и капли крови, которые она теряла из нанесённой мною раны, не давали потерять направление.
Следы немного поплутали в зарослях. Но чем дальше я брел, тем меньше они походили на лапы чудища… и тем больше становились похожи на человеческие. Вполне милые женские ножки, без когтей и перепонок, с пятью пальчиками и округлой пяткой. Потому, когда я обнаружил под кустом орешника торопливо запрятанные окровавленные лоскуты, нисколько тому не удивился. Иное изумило меня.
На рваных голубых тряпицах, которыми наспех вытерли кровь, кое-где виднелась красная вышивка. А стоило мне покрутить головой в поисках чего ещё интересного, как тут же под кустом нашелся и девичий гребешок. Серебряный, витой, украшенный большим малахитом. Такой дорогой, что мог быть лишь у жены или дочери зажиточного человека. И вряд ли в Медовом Яре их было превеликое множество.
