Зато сам Бог велел для решения задач развития использовать то, что эта основа предполагает. Заложенная в ней модель «сильная власть – слабое общество» существенно отличает Московию от Европы и, напротив, сближает с азиатскими деспотиями. Она обладает мощным потенциалом тотальной мобилизации – способности методами принуждения обеспечить напряжение всех сил общества для решения государственных задач и совершить рывок в развитии.
Данная способность сформировалась еще на заре Московской Руси, когда Иван III производил испомещивание своего войска; следующим актом мобилизации такого же типа явилась опричнина Ивана Грозного. Эти мероприятия еще не несли в себе внутреннего противоречия, так как применялись для заимствований не с Запада, а скорее из Османской империи, которая сама была мобилизационной. Безусловно, мобилизационным по своей сути было и такое, растянувшееся почти на 100 лет мероприятие, как закрепощение крестьян.
Механизмы массовой мобилизации применялись и в ходе петровских реформ, когда «окно в Европу» прорубалось путем сгона крестьян на строительство флота или Санкт-Петербурга. В 20 веке примерами мобилизаций являются военный коммунизм, коллективизация, индустриализация. Данная традиция имела отголоски при Хрущеве (освоение целины) и при Брежневе (строительство БАМа). В путинской России рецидивами мобилизационной стратегии для некоторых групп населения являются мероприятия по обеспечению легитимности, например, принудительное голосование бюджетников.
В Европе сопоставимых по масштабам мероприятий мобилизации в целях развития не было вплоть до тоталитарных режимов 20 века, у которых тоже сложно отыскать нечто, похожее по масштабам на современный им СССР. Мобилизация на Западе ограничивается задачами военного характера, а для целей развития государство применяет совершенно другие механизмы, связанные со стимулированием эндогенных «точек роста», что вытекает из европейской цивилизационной модели «сильная власть – сильное общество».
Для использования механизмов мобилизации в целях развития у государства на Западе слишком много ограничений, «сдержек и противовесов», а у общества слишком много вольных привычек, прав и свобод, формировавшихся в течение столетий. Однако отсутствие механизмов мобилизации при этом с лихвой компенсируется наличием зон автономии, которые выступают в качестве двигателей эндогенного развития.
В мобилизационных государствах отсутствие таких «двигателей» порождает серьезную проблему. Как только механизмы централизованной мобилизации прекращают работать, сразу же наступает застой. Это может происходить как по причине истощения сил общества, так и в результате смерти энергичного правителя. В российской истории наблюдается еще и такой фактор застоя, как «почивание на лаврах» правящей элиты после крупных военных побед.
