Да, он всегда был честен, и в мои восемнадцать, когда честно заявил, что ничего у нас долго не продлится. И сейчас.
Но вот только я изменилась. И смогла понять себя. Понять, что и в восемнадцать, соглашаясь на временные отношения, я все же хотела, лелеяла внутри, где-то глубоко, мечту о постоянности. О том, что он, мой шикарный мужчина, рассмотрит меня, увидит, насколько я его люблю… И останется со мной.
Мой мужчина не увидел. Не понял. Не остался. Винить в неоправданных ожиданиях надо только себя.
Но это не значит, что сейчас я не отдаю себе отчет в происходящем. И не осознаю, что мне прежний формат не интересен.
Слишком много жизни он отнимает.
А моя жизнь уже мне не принадлежит.
Так что…
— Хорошо. Это ничего не меняет. — Говорю спокойно, признавая его правоту и желая завершить этот изматывающий разговор, — я уже не та восемнадцатилетняя девочка, которой подходили временные связи. Мне это не интересно. Если у вас все, то, пожалуйста… Мне надо отдохнуть.
Антон смотрит на меня прищуренными от злости глазами, катает желваки… Но затем молча подхватывает куртку и идет к двери.
Я жадно разглядываю его широкую спину, напряженный затылок… Уходи уже. Дай мне спокойно дышать.
Но у двери Антон поворачивается, медлит, словно не решаясь заговорить… Но затем, все же спрашивает:
— Скажи… А дочь… Она — моя?
Sclex_SplittingIntoSections_601186_6_begin
Sclex_SplittingIntoSections_459155_6_begin
Sclex_SplittingIntoSections_348277_6_begin
Sclex_SplittingIntoSections_309165_6_begin
Sclex_SplittingIntoSections_514151_6_begin
Sclex_SplittingIntoSections_134104_6_begin
Sclex_SplittingIntoSections_443373_6_begin
Sclex_SplittingIntoSections_443373_6_end
Sclex_SplittingIntoSections_134104_6_end
Sclex_SplittingIntoSections_514151_6_end
Sclex_SplittingIntoSections_309165_6_end
Sclex_SplittingIntoSections_348277_6_end
Sclex_SplittingIntoSections_459155_6_end
Sclex_SplittingIntoSections_601186_6_end
Знаете, что такое обух? Это такая рукоятка оружия. Обычно топора. Обухом бьют, если хотят оглушить, а не убить. Но тут тоже не гарантия. Бывает, черепушка хрупкая. Или удар сильный.
Вот, как сейчас, например.
Стою, как дурак, как пес, которого выгнали на лютый мороз из теплого дома. И жду милости. Правды.
Хотя, я ее знаю уже, правду эту.
И давно. С полудня, примерно.
Вот как дал себе труд посмотреть возраст дочери Клубнички и сопоставить с нашими отношениями… Недо-отношениями… Кто-то назовет потрахушками. И гарантированно получит от меня в лоб.
