К ошеломленному художнику повернулись и соперники.
– Молодец! – улыбнулся Фансет, пожимая ему руку. Интальи порывисто обняла Феннея.
– Поздравляю, – по обыкновению сухо сказал Керр, стиснув ладонь Альтена.
Альтен кивал, не в силах уложить в уме случившееся, и мог только растерянно, счастливо улыбаться.
Но где-то на краю разума копошилась странная мысль. Ощущение чего-то неправильного. Неверного.
Остаток дня слился для Альтена в цветной вихрь, полный радости и вдохновения. Поздравления, вручение жемчужного диплома, приглашения на вечера стрелков – Альтен искренне надеялся, что феи все услышали, сам бы он не поручился, что запомнил каждое слово.
Только к следующему утру это чувство схлынуло, уступив место все тому же – странному ощущению неправильности. Фенней размышлял над ним, готовя чай себе и феям, почти не вслушиваясь в щебет Милл и Линн, обсуждавших вчерашнее.
Вернувшись в спальню, он продолжал размышлять. Линн порхала у книжных полок, выбирая место для диплома; Милл исчезла на балконе – полить цветы.
Альтен же прошелся по комнате, пытаясь понять, что его беспокоит. Как-то это было связано с Керром, его манерами и его работой. Как-то – но как? Что его тревожит? Что неправильно? Что?
– Линн, – спросил Альтен, – ты помнишь картину Керра?
– Ой! – смущенно взмахнула крылом фея. – Я отвлеклась тогда, извини.
– Я помню, – выпорхнула с балкона Милл. – А что?
Фенней сел на край кровати, прикрыл глаза.
– Опиши ее, – попросил он.
Художник внимательно вслушивался в рассказ Милл. Автофеи могли одним словом безупречно передать оттенок любого цвета, образ и впечатление от него – пусть только и своему тедеа.
Альтен слушал и слушал, и ощущение неправильности крепло. Но в чем дело? Что его тревожит в свитой из пламени картине Керра?
Милл внезапно замолкла, и Фенней открыл глаза.
– Что?
– Оттенок, – автофея растерянно сняла очки, протерла их и снова вернула на нос. – Альт, я не понимаю! Оттенки ближе к центру… такая же игра со светом, как и у тебя, с цветом моря! Иные цвета – но манера та же.
На мгновение Фенней замер. Потом вскочил и кинулся к шкафу.
Феи непонимающе переглянулись, когда Альтен схватил с полки и принялся лихорадочно листать альбом, потом – взялся за другой. Мелькнувшая в уме догадка крепла с каждой секундой.
Вот игра света Хейна. Вот особая перспектива Аланьи. Вот словно летящие краски Форриса. И уже из собственных, совсем свежих воспоминаний, – приемы Фансета и Интальи.
И картина Керра. Сплетенная из позаимствованного у других.
